Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том II

От мысли этой холодок пробежал по коже, я прогнал ее, но тут сержант, хмыкнув, заметил, что ни один человек в здравом уме не останется у Сююна в сумерках, даже журналист. Баатар, возмутившись, тотчас возразил, у них вышла перепалка, кажется, обоим изначально наскучившая, но необходимая. Но как только студент начал повышать голос, Жамбалын мгновенно замолчал, нахмурившись, кивнул в сторону Сююна и произнес только одно:

– Лус-савдак этого не любит.

– Ну, конечно, – буркнул в ответ Баатар. – А прежде вы говорили на большого шамана. И где логика?

Но и сам замолчал. Я спросил, много ли пишущей братии успело побывать на месте, оказалось, всего один с кабельного.

Баатар двинулся к месту трагедии, ведя нас, за ним следовал сержант, я замыкал шествие. Чахлая растительность постепенно исчезла, оставшись лишь редкими кустарниками, прятавшимися в тени камней, разбитых временем, ветром и дождями. Каменные осыпи преграждали путь, приходилось постоянно смотреть под ноги, чтоб не напороться на появившийся на пути иззубренный камешек. Холодный, неприветливый пейзаж вокруг озера походил больше на марсианский, да и упавшая температура оказалась ему под стать. Игнат, идущий прямо передо мной, беспрестанно ежился и шмыгал носом.

Брели мы долго, пока меж скальных обломков, преграждавших путь, не завиделись два белых флажка, установленных Баатаром сегодня утром.

Семен ойкнул, споткнувшись, и обронил мобильный.

– Жуткое место, – мрачно произнес он, изучая поврежденный аппарат.

Я кивнул, сейчас мы поднялись почти к самому месту страшной находки, до нее оставалось всего пара сотен метров вдоль перевала. Чуть дальше, в низине, располагалось само озеро. Тучи, так и не спрыснувшие дождем холмы и долы, расходились, но ветер неожиданно стих. Мне стало не по себе, будто мы и вправду явились, незваные, к владетелю этих пустынных мест и тревожим его покой. Я поежился, оглядываясь.

Отсюда, с перевала, хорошо была видна Буйная, река, извиваясь меж скал, пробиралась к Сююну, молочной пеленой появившемуся из-за скалистого утеса. Озеро походило на подкову, два километра протяженностью и метров полтораста шириной, оно пугало невольных путников цветом своих вод. Причина банальная, Буйная размывала суглинки на дне Сююна, имеющего в своем составе большое количество солей, так поверхность озера и становилась белесой.

Помню, когда я первый раз попал сюда, тоже с тургруппой, долго безмолвно дивился его жутковатой красоте. Да и сейчас замер, разглядывая матовую поверхность бездвижных вод. Сержант что-то прошептал под нос, затем обернулся к остальным и, выдохнув, кивнул в сторону пещеры, видевшейся чуть ниже перевала.

– Идемте, навестим хозяина.

Баатар хмыкнул, но последовал за ним.

Эта пещера издревле считалась местом обитания большого шамана, жившего во времена оны. По разным легендам, описывавшим деяния Юзмерча, он с малых лет путешествовал по дальним и ближним краям, много познал, много узрел – потому его и прозвали зрящим – а вернулся в родные сопки уже поседевшим мужем. Да не один, с не то невестой, не то женой по имени Салха. И надо тому случиться, она повстречала в здешних степях молодого пастуха, влюбилась в него и сбежала от супруга.

Через какое-то время беглецы добрались до Сююна. Здесь попались в руки лус-савдака, духа озера. Здешние божки капризны и взбалмошны, Салха приглянулась лус-савдаку, а отступать от желаемого дух не умел и не хотел. Красавец оставил невесту и бежал, обменяв свою жизнь на ее.

Одна из легенд говорит, будто пастух прибыл в юрту Юзмерча, повалился ему в ноги и рассказал о беде. Великий шаман устремился к Сююну, призвал духа и не то бился с ним, не то поразил его сразу же, перейдя в иной мир. По здешним поверьям, всякий человек, попадающий по ту сторону тьмы, становится духом уже там, неудивительно, что Юзмерч обуздал лус-савдака, но и сам уже не смог вернуться в наш мир.

Стал владетелем этих земель, вместо прежнего божка, обратившись в его подобие – великого змия. Много грустил он о бросившей его Салхе, о подлости ее жениха, а потому невзлюбил он всякого, кто смел тревожить его покой.

– Вот оно, место, – произнес Баатар, обернувшись.

Я вздрогнул, посмотрев на студента, затем перевел взгляд на тела. Двое темноволосых мужчин около тридцати, в схожих серых кепках, желтых куртках-энцефалитках, тяжелых ботинках, вживую они мало походили на фотографические изображения. Снимки будто выпили из них души, тела казались куклами, небрежно брошенными на пологом склоне сопки невдалеке от каменного разлома, который и назывался Пещерой шамана. Туристы нередко заглядывали внутрь, впрочем, ничего особенного там не находя. Сам бывал в разломе и тоже пытался пробраться как можно глубже, сам не понимая зачем.

Я снова поежился.

– Журналисты говорят, они занимались изучением версий гибели числовцев, – проговорил негромко сержант. – Жаль парней, молодые совсем, – он кашлянул, оборачиваясь на Семена.

Тот молча смотрел, как я достаю перчатки, пинцет и пакетики – все необходимое, что может понадобиться для установления причин смерти.