Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит

На следующий день Мелисса зашла к нему в перерыве между занятиями. Мэттью сидел за столом, задумчиво обхватив голову руками. Услышав стук в дверь, он приподнялся, но, подумав, уселся обратно. Спустя полминуты запертая дверь открылась. Петли скрипнули, и на пороге появилась Мелисса со студенческим удостоверением в руке.

– Замок отодвигается, – сказала она. – Джина меня научила. Я услышала, как скрипнул стул, и поняла, что вы на месте.

Произнося имя Джины, она запнулась.

– Входите, – сказал Мэттью, приглашая Мелиссу присесть в пыльное оранжевое кресло. Та заперла за собой дверь и села. – Хотите кофе?

Мэттью заварил себе кофе в кофеварке, но так и не налил. Мелисса покачала головой. Мэттью хотелось накричать на нее – «Как вы там оказались?!», «Зачем вы туда потащились?!», – но вместо этого он лишь поник головой. Взяв в руку нож для бумаги, он провел по тупому краю пальцем и произнес:

– Я сожалею.

Его голос дрожал. Слова не сразу сорвались с языка.

Мелисса сделала пару глубоких вдохов. У нее вырвался смешок – истерический, не веселый.

– Вы ни в чем не виноваты, – сказала она. – Я до сих пор не могу понять, что случилось, – она подняла руку, не давая ему вставить слова. – Я не… я не хочу знать. Просто помните, что я вас не виню.

Мэттью поднялся. Взял кружку, налил кофе себе и Мелиссе, не спрашивая добавил сливок и сахара. Кофе пойдет ей на пользу. Белки глаз девушки были красными, веки опухли так, что было отчетливо видно слизистую оболочку. Мелисса машинально взяла кружку.

– Я был приманкой, – сказал Мэттью. – Внутри круга мне ничто не могло навредить, а вот Джине и Кэти не повезло. Тварь искала специфических жертв, и они как раз подходили. В той или иной степени.

– Что значит… специфических?

– Подобные твари набираются сил, убивая, – Мэттью подсыпал себе еще сахару, чтобы как можно дольше оттянуть объяснение. – Некоторые предпочитают, чтобы у жертв был определенный… вкус. Например…

Он не смог закончить. Возможно, тварь хотела заманить и его самого – иначе зачем покидать уютное убежище на окраине и отправляться туда, где непременно попадешься на глаза прометеанцам? Мэттью заскрежетал зубами. Если бы его организация патрулировала неблагополучные районы, то с кокатрисом уже давно бы разобрались. А если бы сам Мэттью отправился в его логово без защиты, чудовище могло бы ограничиться им и не тронуть девушек.

Он долго не сводил глаз с выступившей на поверхности кофе пенки.

Мелисса сглотнула, затем выдохнула, но не осмелилась взглянуть Мэттью в глаза.

– Доктор Ш…

– Мэттью, – сказал он, и поступил так, как не следует поступать уважающему себя и свою работу учителю. – Мисс Мартинчек, идите домой. Уделите больше внимания другим предметам. От своих лекций я вас освобождаю; зачет получите автоматически, если придете на него в конце семестра.

Это было трусливо. Аморально. Ему не хотелось видеть ее.

Мэттью положил руку Мелиссе на плечо. Девушка прижалась к ней щекой, и он не стал отстраняться. Ее кожа была горячей и влажной. Дыхание – тоже.

Прежде чем убрать руку, он услышал:

– Почему не я?

– Потому что вы уже потеряли невинность, – ответил Мэттью и тут же пожалел об этом.

Мелисса вздрогнула и облилась кофе. Мэттью ретировался за стол, взял свою чашку и задумчиво подпер голову. Если она теперь начнет винить себя, то это тоже будет его вина.

– Тварь искала исключительно девственниц и девственников, – как можно спокойнее объяснил он. – Скажите спасибо вашему молодому человеку.

Мелисса снова и снова всхлипывала. Она взглянула Мэттью в глаза, чтобы не смотреть мимо него и не видеть перед собой лиц своих погибших подруг. К облегчению Мэттью, она не стала задавать вопрос, который его смущал. Допив кофе, Мелисса успокоилась, облизнула губы и пробормотала:

– Но ведь Джина… Джина же…

– Люди, – ответил Мэттью настолько мягко, насколько мог человек, на чьих руках была кровь, – не всегда такие, какими кажутся. И не такие, какими хотят казаться.

Поблагодарив Мэттью, Мелисса ушла. Он достал из пальто фляжку и влил половину ее содержимого в остатки кофе. Вечером заведующая кафедры сказала, что он прочитал свою лучшую лекцию. Возразить Мэттью не мог – он не помнил ни слова из того, что рассказывал.

Уже в ближайший понедельник Мелисса Мартинчек появилась на его лекции. Она села на третьем ряду, между двух пустых парт. Рядом не сел никто.

Сами не зная как, они с Мэттью выжили.

Когда Бруклинский мост открылся в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году, его назвали восьмым чудом света. Он был построен не только из гранита, стали и бетона. Он стоил строителям пота, крови, здоровья, а иногда и жизни. Но одному строителю мост подарил нечто особенное.

Карл Бункер

Кессон[53]