Far Cry. Прощение

ЗАВИСТЬ. Мэри Мэй прикрыла глаза в глупой надежде, что надпись исчезнет, когда она поднимет ресницы. Но этого, конечно, не случилось. Надпись по-прежнему тянулась под ее ключицами через центр груди. Ее метка. Она вспомнила, что Иоанн говорил, нанося этот грех ей на кожу. Она прекрасно понимала, что действительно не сможет этого забыть, но в то же время знала, что ее восприятие этой надписи и значение, которое в нее вкладывал Иоанн, – совершенно разные вещи. Да, она не забудет, но, если именно Иоанн убил ее отца, Мэри Мэй рано или поздно придет по его душу.

Спустив с плеч бретельки бюстгальтера, девушка принялась накладывать чистый бинт поверх опухшей кожи. Если бы у нее был какой-то крем или мазь, она бы несомненно воспользовалась этим, но то, что стояло на полках, очевидно, было слишком старым. Поверх обычного бинта она наложила эластичный и закрепила крючками. Выглядело неплохо, пусть и заметно, что делал не профессионал.

Девушка привела себя в порядок и взяла кофточку, которую принес Уилл. Подумав, она поднесла мягкую сложенную ткань к лицу. Одежда пахла пылью, запустением, плесенью и чужими духами. Когда-то она принадлежала жене Уилла, но Мэри Мэй и так это поняла, как только увидела. И вот теперь она держала в руках серую блузку на пуговичках. Она прикрывала татуировку, но в то же время не раздражала кожу. Девушка оделась и повернулась к зеркалу. Можно было подумать, что в отражении сейчас она видела кого-то другого. Что ничего этого не было вовсе, но никакая одежда не могла заставить ее забыть о татуировке. Прячь не прячь, а эта метка теперь навсегда останется с ней.

Она вышла из ванной с лампой в руке. С кухни доносились ароматы пищи, раздавался звон посуды и приглушенные мужские голоса. Она направилась туда, но вдруг остановилась. Все окна в гостиной были завешены одеялами, но сквозь самое тонкое из них пробивалось странное красное зарево, словно рассеянный свет сквозь толщу воды. Но Мэри Мэй точно знала, что здесь не может быть ничего подобного.

К тому моменту, как она оказалась около окна, она уже не сомневалась в том, что что-то горит. В воздухе плыл явный запах дыма, которого не было прежде, с примесью горелой резины и краски. Она подцепила угол одеяла и выглянула на улицу. Пламя окрашивало ночь в алые цвета. Дым клубами поднимался к небу. Костер бушевал, выбрасывая багряные языки на двадцать – тридцать футов в высоту. Стихия бушевала внизу у границы участка. Кто-то устроил поджог около ворот, и огонь уже распространился на ближайшие деревья.

Горела машина пастора. Уилл в прицел смотрел на то, как пламя охватывает деревья. Часть веток превратились в настоящие факелы, другие же скручивались и трещали от нестерпимого жара. В этом была особая жуткая красота, как будто вся роща билась в агонии.

Охотник опустил винтовку и отошел от окна. Он смог разглядеть лишь горящий корпус машины. Вокруг не было ни души, но то, что он никого не видел, не значило, что никого нет. Наоборот, они точно там были. И если вспоминать количество виденных татуировок, Иоанн привел с собой очень многих.

Когда Уилл обернулся, его встретили вопросительные взгляды. Мэри Мэй стояла рядом, Джером держался в центре комнаты, и даже Дрю склонился в сторону на своем месте на кухне.

– Собирайте барахло, – рыкнул он.

На их лицах он видел отражение собственной растерянности. Они считали себя в безопасности. Они думали, что могут вздохнуть свободно, но это оказалось обманом. Они постоянно находились под прицелом, и именно Дрю все это время был прав. «Врата Эдема» в любом случае пришли бы за ними. Спрятаться было просто невозможно.

– Ну же, – поторопил он. – Мы должны бежать. Времени нет.

Подавая пример, он поспешил к своей сумке, вытащил коробку с патронами и распихал их по карманам. Затем он вернулся к окну и вновь вгляделся в ночь, пытаясь скрыть за этим действием то, какое усилие ему требовалось, чтобы овладеть собой.

Сквозь ночь по направлению к дому шли двадцать или тридцать человек. Все они были вооружены и направлялись вверх по склону, растянувшись цепью. Впереди шел Иоанн. Темные силуэты на фоне зарева делали их похожими на порождения дьявола, вырвавшиеся из другого мира.

Уилл заметил, что Мэри Мэй наблюдает за процессией через другое окно. Она прижимала к груди револьвер. Они одновременно отошли от окон и, встретившись в центре комнаты, отправились на поиски Джерома. Пастор нашелся на кухне. Он стоял рядом с Дрю, держа в руке нож.

– Что делать? – спросил он. – Отпустить его? Мы должны бежать. Возможно, ловушка уже захлопнулась.

Уилл посмотрел на него, на нож, на зарево за окном, которое было таким сильным, будто уже весь участок объяло пламенем.

– Мы отпустим его, – наконец решил он. – Придется. Отсюда можно выбраться, но мы не можем больше тащить его. И не можем рассчитывать на то, что он не будет специально нас замедлять.

Он обернулся к товарищам. На лице каждого был написан страх, словно из всех только он все еще верил, что они смогут выпутаться.

– Я не брошу его, – ответила Мэри Мэй.