Фашисты

— Наташка написала, — сказала Лера и бросила телефон на диван. Собачка стремительно сорвалась с места, схватила мобильник маленьким ртом и притащила назад.

Лера вытерла собачьи слюни об обивку кресла.

— Через два часа вернётся. В кино пошла. Будет смотреть фильм. Про коварство и любовь.

Она ухмыльнулась.

— Два часа, — сказал Шуйский. — Чем займёмся?

Он прислушался к собственным ощущениям. Желание вроде бы возвращалось. Но это не имело значения. Шуйскому достаточно было провести эти два часа просто сидя у Леры в ногах.

— Расходиться пора, — сказала она устало. Затем подмигнула и высунула язык.

— Почему? — спросил Шуйский, вновь опускаясь к её промежности.

— Потому что поздно уже. Тебя жена ждёт. А мне завтра к первой паре.

Она одёрнула юбку.

— Ладно, — согласился Шуйский. — Когда увидимся?

— После сессии. Дашь мне денег?

— А, да…

Он засуетился, убежал в прихожую, где висело пальто, вернулся с кошельком и отдал Лере почти все деньги, что у него были. Она не стала считать.

В кармане зажужжал телефон. Это была Алла. Жена.

— Я скоро, — сказал он смущённо.

— Бумаги купи туалетной! — успела крикнуть она.

Лера засмеялась.

— Говорю же, жена ждёт.

— Да чтоб ей провалиться! — процедил Шуйский.

— Иди, я тут приберусь, — сказала Лера после долгого молчания. — Я сама позвоню.

Он надел пальто, повертел в руках шляпу и нахлобучил на голову.

— Только не переживай, — крикнула Лера из комнаты. — Я же говорю, ты хороший человек. Правда–правда.

— Правда–правда, — повторил он тихо.

На улице порыв ветра с дождём и снегом сорвал шляпу с его головы. Шуйский неловко подпрыгнул, схватил её, смял, подержал в руках и отбросил в сторону.

* * *

— Бумагу купил? — спросила Алла.

Он стащил грязные ботинки.

— А шляпа где? Украли?

Её узкое лицо было облеплено какими–то серыми ошмётками. Шуйский присмотрелся.

— Маска, — сказала Алла. — Чего вылупился? Из яблошной мякоти.

— Яблочной, — поправил Шуйский.

— Яблочной–хуяблочной. Бумагу, говорю, купил?

Он достал из сумки два рулона «54 метра». Однажды жена измерила рулон линейкой и выяснила, что не хватает полутора метров. Стала писать жалобы. Куда? Кому?

Шуйский заглянул в комнату Павлика. Сын, дёргаясь своим жирным телом, убивал людей на экране компьютера.

— Здравствуй, сын. Как дела в школе?

— Погоди–погоди, зажали меня, зажали! — крикнул Павлик.

Потом Шуйский сидел на кухне и ел свой ужин. Пюре, биточки, капустный салат. Пришла Алла.

— Ты лысеешь, — сказала она. — Я сейчас увидела со спины.

— Да? — Шуйский потрогал макушку. — Как жаль.

— Приезжал Денис. Смотрел трубы. Замена примерно двенадцать тысяч. Без ремонта.

— Что? Какие трубы?

— В ванной же, в ванной! Вода ведь текёт на пол. Ты забыл? Вторую неделю нормально не помыться.

— Ах, да, в ванной.

— Ну, а чего спрашиваешь?

— Я устал. Устал ужасно.

— Так вот. Стену надо долбить. Там весь кафель отвалится. Потом ещё ремонт надо будет делать. Денис, между прочим, готов и ремонт сделать. Позже.

— Позже, — повторил Шуйский, глядя на биточек. — Позже.

— Он готов завтра приехать.

— Завтра.

— В пятницу поведу Павлика в клинику, показывать его фимоз.

— Фимоз, фимоз, — пробормотал Шуйский.

— Я не знаю пока, сколько будет стоить операция. Но примерно пятнадцать тысяч. Там ещё надо будет исправлять искривление.

— Исправление, искривление.

— Любаша ещё написала. Приедет во второй половине декабря. Тебе надо к Павлику в комнату переехать, пока она у нас живёт. А я буду с ней. Потому что это не дело, если здоровая баба будет при парне переодеваться.

— Алла, мне плохо, — сказал Шуйский.

— Любаша хочет в какой–то музей сходить. Сводишь её.

— Мне так плохо, ты бы только знала.

— Ей надо отвлечься, развеяться. Выбросить из головы этого козла.

— Мне жить не хочется, — сказал Шуйский. — Жить, понимаешь, не хочется.

Из комнаты раздался вопль Павлика. Алла выбежала. Шуйский взял биточек в руку, оглядел и запихал в рот; жевал, сопя носом. Вернулась Алла.

— Он там убил кого–то и радуется.

— Жаль, не меня.

— Ну, вот, вроде я всё рассказала. Ой, да, Борису химию всё–таки назначили.

«Какому ещё Борису?» — подумал Шуйский.

— Ладно. Я пойду «Битву экстрасенсов» смотреть. Башаров–то совсем спился.

Она ушла. Шуйский отодвинул тарелку и достал из кармана смартфон. Открыл «ватсап» и написал сообщение: «Я тебя очень люблю. Ты даже не представляешь как. Я без тебя умираю. Мне без тебя жить не хочется. Моя жизнь без тебя — какое–то грязное корыто».

Лера ответила: «Наташка собирается продавать квартиру. Так что встречаться нам скоро будет негде».

Шуйский заперся в ванной и включил воду. Бритвы у него не было, и он решил воспользоваться швейцарским складным ножом. Раздеваться не стал. Представил, как санитары будут доставать его белое, обескровленное, хилое тело и подумал, что лучше умереть в одежде. Может, костюм надеть? Он ждал, когда ванна наполнится, но она всё никак не набиралась. Внезапно ему хлынуло на ноги. Весь пол оказался залит водой. Проматерившись, он закрыл кран и схватил махровое полотенце. Ползая на карачках, Шуйский собирал воду.

В дверь позвонили, длинно и злобно. Послышались встревоженные голоса. Потом Алла закричала: