Фата моргана

— А ты что не ложишься?

— А мне некуда лечь, — в голосе географа мне послышалась желчная насмешка, —ты же уложил свою пьяную сестрицу на мое место, другого-то у тебя не нашлось!

Мне надо было что-то придумать, но в ту минуту я был не в состоянии это сделать. У нас с Полиной была общая палатка. При других обстоятельствах, я бы уступил Эдуарду свое место, но не укладывать же его вместе с Полиной!

Не зная, что ответить географу, я присел напротив него, и закурил. Некоторое время за столом царило неловкое молчание, которое Эдуард нарушил первым:

— Честно говоря, я не люблю тебя, Виктор. И знаешь за что?

— За что? — я был удивлен, но принял брошенный географом шар.

— Такие как ты идут по жизни легко и не оглядываясь. При этом вы не замечаете, как коверкаете жизнь других людей. К посторонним судьбам вы относитесь, как к сигаретам. Выкурив одну, вы выбрасываете ее, а потом используете новую...

Я хотел возразить, но географ продолжал говорить не слушая меня:

— Ты помнишь Ольгу? Я любил ее, а ты увел ее у меня; разве это не подлость? Я никогда не прощу тебе этого!

— Но ведь Ольга тоже меня бросила!

— Извини, Витя, но я нисколечко не сочувствую тебе. Это было закономерной расплатой за то, что ты сделал со мной! А вот твоей секретарше сочувствую, причем от всей души. Несчастная девочка любит тебя так, что это заметно невооруженным взглядом. Полина, глупая, надеется на что-то, а я точно знаю, что с ней будет, ведь это очередная сигарета в твоей пачке!

— Ты говоришь глупости, Эдуард! —сказал я, отбрасывая в темноту окурок. На секунду полета его огонек ярко вспыхнул, а затем исчез, — я не понимаю, зачем ты рассказал мне эту историю?

— Я просто хотел, чтобы ты знал об этом, Виктор! — в голое моего собеседника отчетливо прозвучали трагические ноты, а его глаза подозрительно заблестели.

Меланхолик хренов! Только этого и не хватало... — с досадой подумал я.

После того как юного Эдика бросила Ольга, он долго не появлялся на людях. В классе ходили упорные слухи, что на почве несчастной любви он пытался наложить на себя руки. Никаких доказательств этого факта не существовало, но о том, что мой бывший одноклассник посещал психотерапевта, мне рассказывали знакомые, которым можно доверять.

Оставлять пьяненького Эдуарда в одиночестве было нельзя, но в палатке меня ждала незаслуженно обиженная Полина, и мне нужно было успокоить и приласкать ее. Перебрав несколько вариантов, я сообразил, как мне действовать. Просидев с Эдуардом около двух часов, я поднялся с места.

— Моя вахта закончилась, — потягиваясь, заявил я своему собеседнику, — сейчас меня сменит Анатолий, а затем придет Николай... До утра один спальный мешок будет свободен, так что ты можешь пойти передохнуть!

—Я тоже могу нести вахту! — заявил Эдуард.

— Но не сидеть же тебе здесь всю ночь, — возразил я, — давай сделаем так, ты немного отдохнешь, а под утро мы тебя разбудим!

Географ пытался возражать, но он устал, а соблазн отдохнуть был слишком велик, поэтому отказа я не услышал.

— Сейчас я позову смену! — сказал я.

Анатолия в его палатке не почему-то не было. Николай похрапывал, и я понял, что лезть к нему с вопросами бесполезно. Я подождал некоторое время, а потом у меня кончились сигареты, и я решил заглянуть к себе, чтобы достать новую пачку. К моему удивлению, Полины на месте не было. Куда же она подевалась?

В старом доме послышались голоса. Я заглянул туда, и обнаружил Полину и Анатолия, которые обсуждали произошедшее. Мне было неприятно то, что они уединились. В моем мозгу сразу пронеслись насмешливые слова, сказанные моей пьяной сестрицей, но я постарался отбросить ревнивые мысли. Полина была оскорблена, а я не поторопился ее успокоить, так почему бы моим сотрудникам не обсудить совместные неприятности?

В двух словах я объяснил Толику ситуацию, и он вышел, чтобы сменить Эдуарда. Мы с Полиной отправились в свою палатку, где мне предстояло замаливать грехи моей неразумной сестры.

Этой ночью наш сон никто не потревожил, а после завтрака я обосновался в старой избушке, и, сидя на полусгнившей табуретке, устроил "разбор полетов". В организацию путешествия были вложены огромные деньги, и мне не хотелось, чтобы оно сорвалось.

Для поддержания дисциплины я решил принять самые жесткие меры. Первым у меня появился Эдуард. Он требовал деликатного обхождения. Подчеркнув необходимость присутствия в экспедиции профессионала, я помянул добрым словом славное племя географов-первопроходцев, и поставил их в один ряд со своим школьным приятелем, заверяя его в том, что написанные им иллюстрированные очерки о нашем путешествии внесут огромный вклад в развитие науки.

За эту гору ничем не обоснованной лести, я попросил у географа неукоснительного соблюдения общих обязанностей, включая несение вахты на яхте.

Эдуард был доволен высокой оценкой своей значимости, и мы быстро договорились с ним. Со своей сестрой и племянником я был более резок, считая, что после их безобразных поступков, я имею на это полное право.