Fatal amour. Искупление и покаяние

Поняв, что на сей раз муж уступать ей не намерен, Марья сдалась. Целый день она вынуждена была провести в своих покоях. После обеда к ней заглянула Софья. Отношения между княжной Куташевой и Марьей Филипповной день ото дня становились всё холоднее. Даже понимая, что причиной сего отчуждения является исключительно она сама, Марья никак не могла заставить себя относиться к золовке более мягко и попытаться вновь расположить её к себе.

Уходя на службу, Куташев попросил сестру не оставлять Марью одну и по возможности скрасить ей досуг. Княжна явилась в покои снохи с альбомом и грифелем. Mademoiselle Куташева в самого отрочества увлекалась живописью и всюду носила с собой альбом для набросков. Испросив разрешения, она взялась рисовать портрет Марьи Филипповны. Однако же Марье вскоре наскучило сидеть в одной позе, и она попросила Софью показать результаты её трудов. Разглядывая набросок, княгиня сосредоточенно хмурила брови, поворачивала рисунок под разными углами, но вынуждена была признать, что золовке весьма точно удалось передать сходство с оригиналом.

— Весьма недурственно, — вынесла она свой вердикт.

— Я ещё не закончила, — обиженная столь скромной оценкой её стараний, отозвалась княжна. — Ежели вы посидите ещё немного, я, пожалуй, смогу дорисовать ваш портрет.

— Я устала, — вздохнула Марья Филипповна. — Не могли бы вы мне принести что-нибудь почитать? Сама я вряд ли дойду до библиотеки, — кивнула она свою ногу, покоящуюся на низенькой подставке.

— Что бы вы хотели прочесть? — подавив раздражение, отложила в сторону альбом княжна и поднялась со стула.

— Я полагаюсь на ваш вкус, Софи, — улыбнулась Марья.

Пока mademoiselle Куташева ходила в библиотеку, располагавшуюся на первом этаже дома, княгиня попросила горничную подать ей альбом, оставленный золовкой. Перелистывая страницы, Марья невольно улыбнулась, рассматривая портрет своего супруга, писанный с такой любовью и тщанием. На рисунке Nicolas выглядел куда моложе своих лет, открытая мальчишеская улыбка, тёмная чёлка, упавшая на лоб, отчего один глаз оставался в тени, делая его похожим на пирата.

Перевернув страничку, Марья Филипповна замерла, вглядываясь в другой портрет. Кончики пальцев скользнули по бумаге, словно она желала бы воочию прикоснуться к этим высоким скулам, твёрдой линии подбородка, красиво очерченным губам.

— Андрей, — сорвалось с губ тихим вздохом.

На какое-то мгновение всё вокруг будто перестало существовать, словно Марья оказалась где-то вне времени и пространства. Не замечая ничего вкруг себя, она настолько увлеклась созерцанием рисунка и мыслями, что он ей навеял, что не заметила, как вернулась Софья.

— Вы позволите? — вытащила из её ослабевших рук альбом княжна и захлопнула его нарочито громко. — Я принесла вам Карамзина и Гёте. Не знаю, что вы предпочитаете: прозу или поэзию.

— Мне, право, всё равно, — глядя ей в глаза отозвалась Марья Филипповна. — Не могли бы вы оставить меня? — довольно неприветливо обратилась она к золовке, страстно желая остаться в одиночестве.

— Как пожелаете, — кивнула Софья и удалилась из комнаты, прижав альбом к груди обеими руками.

Едва за княжной закрылись двери, Марья, не в силах более сдерживаться, шмыгнула носом. Слёзы навернулись на глаза, застя взгляд.

— Ну, полно, барыня, — подошла к ней Милка. — Теперь-то чего горевать? Прошлого не воротишь. Да и маленькому плохо, когда вы плачете.

— Господи, какой же дурой я была! — закрыла лицо ладонями княгиня. — Отчего ты меня не остановила тогда? — взглянула она заплаканными глазами на свою горничную.

— Да, как же вас остановишь? — растеряно развела руками девушка. — Вы же ежели что вбили себе в голову, так никого слушать не станете.

И без того скверное настроение Марьи Филипповны испортилось ещё больше. Не зная на чём ещё выместить свою злость и отчаяние, что вдруг охватило её, она спихнула со столика книги, что принесла Софья и отвернулась к окну, созерцая горевший алыми всполохами закат.

"Мысли, мысли, куда же деться от них? — раздражённо вздыхала княгиня. — Что нынче проку прикидывать что было бы, коли осталась бы в Веденском?" Что было силы стиснув подлокотники кресла, Марья постаралась подавить в себе нараставшую истерику. В том то и беда, что в глубине души она знала, что было бы, коли бы она не ослушалась Андрея и дождалась его возвращения. Как не крути, никто, кроме неё самой не виноват в том, что жизнь её запуталась, будто тонкая шёлковая нитка в руках неумелой рукодельницы.

Князь Куташев вернулся домой к ужину. Поскольку спуститься в столовую для Марьи Филипповны было довольно затруднительно, ужинала она у себя в покоях. Отчасти чувствуя себя виноватым в её увечье, Куташев составил ей компанию. Во время трапезы Марья пожаловалась на скуку.

— Мне совершенно нечем заняться, — выговаривала она мужу, будто бы именно он был виновен в её вынужденном безделье.

— Могу предложить вам партию в шахматы? — иронично усмехнулся Николай, заканчивая ужин.

— Я не умею играть в шахматы, но коли бы вы взяли на себя труд обучить меня, — оживилась Марья.