Фаворитки короля Августа II

Фюрстенберг молча поклонился и лукаво взглянул на короля.

— Да, ваше величество, — сказал он чуть слышным голосом. — Кажется, мне приходится платить за ваши прихоти и желания…

Август оборотился к нему и, дав ему поцеловать свою руку, отвечал:

— Не жалуйся, Фюрстенберг, заплати одну тысячу и возьми десять из нашей казны! Ты стоишь награды за то, что доставил мне случай видеть прелестнейшее существо в мире!

Княгиня Тешен сидела одиноко; ее уже все покинули. Август это заметил и, следуя своему обычаю как-нибудь золотить пилюлю, направился в ее сторону. Кто не был хорошо знаком с обычаями этого двора, того это могло удивить, но более опытный глаз графини Рейс не обманулся.

— Княгиня Тешен пала! — шепнула она своей соседке. — Король к ней подошел…

Между тем Август любезничал с удаляемой им фавориткой.

— Знаете ли, — говорил он ей, — что вы сегодня, несмотря на этот печальный туалет, так обольстительно хороши, что невольно напоминаете мне тот… тот вечно памятный мне варшавский турнир, когда я напугал вас своей неловкостью и вы упали в о́бморок. Какое сладкое воспоминание!

— Быть может, государь, но ведь графиня Гойм гораздо красивее меня, и мысль о ней, вероятно, приятнее старого воспоминания о турнире и обо всем, что после него было! — возразила княгиня.

— Графиня Гойм красива и она, может быть, даже и еще красивее! — отвечал Август. — Но есть нечто, что прекраснее самой красоты, это преданное нам доброе сердце, и этим сокровищем вполне обладает одна моя дорогая Урсула. Милая княгиня, поезжайте домой, наденьте свое милое голубое платье, в котором вы так прелестны и… и ожидайте меня к себе, после вечера, на ужин!

По бледному лицу княгини Урсулы пробежал яркий румянец.

— Государь! — воскликнула она с увлечением. — Вы не шутите? Неужто ты останешься по-прежнему моим прежним Августом?..

— Я тебя прошу никогда во мне не сомневаться! — серьезно проговорил король. — Я не имею никаких причин тебя обманывать.

И действительно, король на этот раз не лгал; красота Анны, правда, произвела на него большое впечатление, но гордый характер, проглядывавший в каждом движении, взгляде и жесте этой женщины ему не понравились, и он поспешил обрадовать княгиню, потому что в это время он действительно не хотел окончательно с ней расстаться.

Когда утешенная Любомирская незаметно оставила королевский бал и уехала к себе ожидать дорогого гостя, Август подошел к стулу графини Гойм. Анна заметила его и встала, но он попросил ее сесть, и та повиновалась, не возражая.

Тогда при дворе был такой обычай, что когда король желал с кем-нибудь говорить, то все другие отходили, чтобы не быть свидетелями этого разговора; то же самое случилось и теперь; все отступили, и Анна осталась вдвоем с Августом.

— Вы, графиня, в первый раз при дворе, — начал, любезно наклонившись, король, — но ваше появление здесь — уже полный триумф, и я горжусь новой звездой на моем придворном небосклоне.

Анна подняла голову.

— Среди ночного мрака, государь, — отвечала она, — нередко и огонек кажется звездой, но одно мгновение, и он гаснет… Я высоко ценю милость вашего королевского величества, но слова ваши приписываю одной лишь любезности.

— Я повторяю только всеобщее мнение, — возразил Август.

— Ах, ваше величество, — отвечала с улыбкой Анна, — люди часто судят ошибочно, особенно о том, что они видят в первый раз. Новинка интересует и занимает, а именно прекрасно лишь то, что и после многих лет нравится вам столько же, сколько нравилось при первой встрече.

Королю показалось, что красавица намекала ему на княгиню Тешен.

— Вы слишком скромны, графиня, — сказал он.

— О, нет, ваше величество, — с живостью возразила Анна, — быть истинно скромной очень трудно, а я только не приписываю излишнего значения красоте.

— Но красота лица не свидетельствует ли о красоте души? — сказал Август.

Анна потупила глаза и промолчала. Король продолжал:

— После такого долгого и строгого уединения, в котором держал вас жестокосердый Гойм, скрывая от нас свое сокровище, двор, наверное, кажется вам очень странным?

— Не могу этого сказать, государь. Придворная жизнь для меня не совсем незнакома; я всю мою молодость провела тоже при дворе, правда, не при таком блестящем и многочисленном, как ваш, но все же при дворе, который, хотя и в миниатюре, мог дать мне понятие о том, что такое придворная жизнь. Если я не ошибаюсь, то в этом случае все дворы между собой схожи и напоминают одно и то же…

— Что же именно они вам напоминают? — спросил король.

— Театр, в котором разыгрывают комедию, — отвечала графиня.

— Вот как! Но в таком случае, какую же роль я играю в этом театре?

Анна взглянула с улыбкой на Августа и отвечала:

— Ваше величество здесь директор труппы, и вас как директора тут, вероятно, немножко обманывают.

Август улыбнулся.

— Неужели вы думаете, что здесь все только одно притворство?

— Сомневаюсь, государь, чтобы могло быть что-нибудь другое, — со вздохом ответила Анна, — короли так несчастливы, что они никогда не слышат правды.