Фаворитки короля Августа II

Флемминг и Ко́зель ни за что не хотели спустить этой выходки. Первый приказал собрать как можно секретнее часть гарнизона, чтобы захватить Карла даже против воли Августа, а графиня просто взяла в карман пистолет и решилась выстрелить в шведа, как только он покажется на улице.

Волнение было заметно повсюду, но король сохранял невозмутимое спокойствие. Швед тоже был спокоен. Повидавшись с королевой, он просил, чтобы ему позволили обнять молодого курфюрста, но от вечеринки отказался.

А пока венценосцы были в замке, Флемминг успел собрать людей и расставить их, где следовало. На случай же, если бы Август не согласился задержать Карла XII в Дрездене, Флемминг под своей личной ответственностью выслал на дорогу в Мессен отряд конницы с приказанием подстеречь и схватить шведа на его обратном пути.

Во время пребывания Карла XII у королевы Флеммингу удалось вызвать короля и переговорить с ним.

— Государь, — сказал Флемминг, — нам дана редкая, единственная минута, когда вы можете отомстить за все наши несчастья… Карл в ваших руках!..

— Да, в моих руках, но он полагается на мою честь! — возразил Август. — А этого слишком довольно, чтобы с головы его не упал ни один волос.

— Но, государь, не смешно ли теперь увлекаться великодушными чувствами к человеку, который поступил с нами так бессовестно? Нет, я захвачу его, хотя бы за это должен был потерять свою голову!

— Дело вовсе не о твоей голове, а о гораздо большем, о моей королевской чести, — спокойно отвечал Август, — и ты не смей думать коснуться Карла.

— Не вы, а я, лично я, государь, буду за все это в ответе!

— Вздор, — возразил резко Август, — там, где есть моя ответственность, ничьей другой нет и быть не может!

— В таком случае мне остается только просить вас приказать взять у меня мою шпагу, которая не может более служить вашему величеству.

Говоря это, генерал хотел уже вынуть из ножен свою шпагу, но король остановил его.

— Флемминг, не забывай, что перед тобой я, что дело тут идет обо мне и что никто не может приказывать здесь, кроме меня!

И затем он грозно посмотрел на своего генерала, но кипевший гневом Флемминг не выдержал и ответил:

— Слушаю, государь, но не смею смолчать, что, поступая таким образом, вы рискуете потерять еще и другую корону!

И сказав это, Флемминг вышел, а король спокойно вернулся к королеве, с которой оставил гостя. Карл XII даже не взглянул на возвратившегося хозяина, хотя он, конечно, мог догадываться, что за дверями разговор был о нем.

Между тем графиня Ко́зель готовилась уже выйти из дому, чтобы, став в удобном месте, выстрелить в Карла, когда он будет проезжать мимо. Заклик, видевший эти сборы, представлял графине всю необдуманность ее намерения, которое имело против себя еще и то, что в собравшихся толпах народа было много протестантов, которые видели в Карле друга протестантской религиозной свободы и могли взять его сторону и даже вступиться за него.

А настроение значительной доли умов действительно было таково, как представлял Заклик, и Август понимал это. Держась во что бы то ни стало своего слова обеспечить безопасность Карла, он захотел сам проводить его за город и приказал подать себе коня. Оба монарха рядом проехали по улицам, переполненным народом. Тишина была мертвая: казалось, что народ удерживал самое дыхание свое, чтобы услышать хотя бы одно слово из разговора королей. Глаза всех впивались в лицо Карла XII, который был совершенно спокоен и не обнаруживал ни малейшего волнения.

Проехав по улицам среди тесной толпы, короли свернули к воротам, выходившим на дорогу в Мессен. Август послал приказ, чтобы в честь Карла троекратно салютовали из пушек, и с крепостного вала раздался громкий салют. После первых выстрелов Карл обратился к Августу и поблагодарил его за честь. Август равнодушно приложил руку к шляпе. Залп повторился, и в минуту выезда Карла из ворот раздался третий салют.

Карл XII остановился и хотел проститься со своим хозяином, но Август не доверял послушанию Флемминга, он подозревал, не устроена ли шведу по дороге засада, и видел одно средство спасти его: проводить Карла XII до того места, где он будет уже вне всякой опасности. И потому он выразил желание сопутствовать Карлу еще далее и проводил его до самого Нейдорфа. За Нейдорфом они расстались, обменявшись рукопожатиями.

Карл XII пустил свою лошадь крупной рысью далее, а Август II с минуту постоял на месте, задумчиво глядя вслед удалявшемуся гостю. Он как будто взвешивал теперь, хорошо или дурно поступил, следуя голосу чести.

В эти минуты, как он стоял на середине шоссе, пролегавшего здесь через лесные заросли, которые оставались от истребленных вокруг Нейдорфа лесов, к нему подскакал верхом сильно взволнованный Флемминг и, не помня себя от гнева, сказал:

— Ваше величество! Если вы полагаете, что Европа будет удивляться вашему великодушию, или если вы думаете, что, не захватив Карла, вы расквитались с общественным мнением за выдачу Паткуля, то смею вас уверить, вы сильно ошибаетесь!

— Молчать! — грозно крикнул Август и, повернув коня, молча поехал один в город.