Фавориты Фортуны

В сентябре Сенат наконец зашевелился. Марка Лициния Красса спросили, примет ли он полную проконсульскую власть. Ему предлагают взять восемь легионов и командовать в войне против гладиатора-фракийца Спартака. Понадобилось восемь дней на обдумывание. Наконец он дал ответ Палате, как всегда немногословно, пережевывая каждое слово. Для Цезаря, наблюдавшего за ним со своего места на противоположной стороне курии, это был урок — какой силой обладает мощное зловоние денег.

Красс был довольно высокого роста, но это не бросалось в глаза, потому что он был широким. Не толстым, нет, но скроенным по-бычьи, с толстыми запястьями и гигантскими ручищами, мощной шеей и плечами. В тоге он выглядел огромной бесформенной массой, пока не увидишь мускулы протянутой правой руки и не почувствуешь силы его рукопожатия. Лицо невыразительное, но не неприятное. Светло-серые глаза имели привычку на все смотреть с добротой. Волосы и брови — светло-каштановые. Его кожа быстро загорала на солнце.

Сейчас он говорил своим обычным голосом, который был удивительно высок («Аполлоний из Молона сказал бы, что это потому, что шея у него короткая», — подумал Цезарь).

— Почтенные отцы, я сознаю, какую честь вы оказали мне, предложив эту высокую должность. Я хотел бы принять предложение, но… — Он помолчал, переводя приветливый взгляд с одного лица на другое. — Я — простой человек. Я хорошо понимаю, что тем влиянием, которое я имею, я обязан тысяче людей всаднического ордена, которые не могут присутствовать непосредственно в Палате. Я не могу принять столь высокую должность, не будучи уверенным, что они согласятся на это. Поэтому я смиренно прошу Палату представить senatus consultum в Трибутное собрание. Если комиции проголосуют за меня, я буду счастлив принять предложение.

«Умница Красс!» — мысленно зааплодировал Цезарь.

Если Сенат дал, Сенат может и отобрать. Как это было в случае с Геллием и Клодианом. Но если Трибутное собрание попросят утвердить декрет Сената (и оно утвердило его), тогда только Трибутное собрание может отозвать Красса. Во всяком случае, такое возможно. А при полном бессилии плебейских трибунов (у которых Сулла вырвал когти и клыки) и при общей апатии Палаты закон, прошедший в Трибутном собрании, поставит Красса в очень сильное положение. Умный, умный Красс!

Никто не удивился, когда Палата покорно передала свой senatus consultum в Трибутное собрание. И когда собрание ратифицировало этот декрет, Марк Лициний Красс получил больше полномочий в войне против Спартака, чем Помпей в Ближней Испании: власть Помпея была ратифицирована только Сенатом.

С той же деловитостью, какая помогла добиться огромного успеха в таком сомнительном мероприятии, как обучение дешевых рабов дорогостоящим умениям, Марк Красс сразу принялся за свою новую работу.

Первое, что он сделал, — огласил имена своих легатов: Луций Квинтий, этот пятидесятидвухлетний кошмар для консулов и судов; Марк Муммий — почти преторского возраста; Квинт Марций Руф, немного моложе, но уже сенатор; Гай Помптин, молодой воин; и Квинт Аррий, единственный ветеран войны против Спартака, которого Красс решил держать при себе.

Затем он объявил, что, поскольку консульских легионов не четыре, а только два из-за несчастных случаев и дезертирства, из двадцати четырех военных трибунов он возьмет только двенадцать, занявших первые строчки. Но не нынешнего года. Их срок почти истекал, и Красс считал, что ничего не может быть хуже для этих легионов — не самого высшего разбора! — чем смена их непосредственных командиров через месяц после начала кампании. Поэтому Красс раньше срока призовет военных трибунов следующего года. Он также попросил дать ему одного из квесторов на будущий год, а именно Гнея Тремеллия Скрофу из старинного преторского рода.

Затем Красс удалился в Капую и разослал агентов к своим ветеранам тех дней, когда он сражался с Карбоном и самнитами. Ему предстояло набрать шесть легионов, и очень быстро. Некоторые из его критиков вспомнили, что его солдатам не нравилось нежелание Красса делить трофеи, и предсказывали, что добровольцев окажется мало. Но, вероятно, годы смягчили их память и сердца, и ветераны охотно шли под знамена Красса. К началу ноября, когда пришла весть, что Спартак со своими людьми повернул назад и возвращается по Эмилиевой дороге, Красс был готов к маршу.

Однако сначала предстояло решить вопрос с остатками консульских легионов, которые не покидали лагерь в Фирме после поражения Геллия и Клодиана. Их было двадцать когорт (как раз на два легиона) — все, что осталось от четырех легионов. Перевести их в Капую было невозможно, пока не будут сформированы шесть легионов Красса. За последние годы набиралось мало солдат, поэтому половина учебных лагерей вокруг Капуи были закрыты и разобраны.