Фея реки Ло

Столицу я покинул...[153] В свой уделЯ возвращался...[154] За моей спинойОсталась Ицюе...[155] Через хребетХуаньюань[156] перевалить успел, —Пройдя Тунгу,[157] подняться на Цзиншань...[158]Уж солнце к западу склонилось!..Кренился и нырял мой экипаж,Опасно становилось ехать в нем, —Устали кони... Распрягать скорейЯ торопил; среди душистых травНа берегу, в полях, где чжи растет,[159]Пасти мою четверку приказал...Сам между тем по Роще тополей[160]Прогуливался я... Следил мой взор,Как плавно Ло-река струилась...Но в этот миг во мне смутился дух, —Внезапный страх возник в душе моей,Вдруг разбежались мысли, как в бреду..Вниз быстро поглядел я — ничего...Вверх поглядел, — возникло чудо вдруг!Красавица стояла наверху —Она к утесу прислонилась...И я возницу за руку схватилИ потащил... Я спрашивал его:— Ты видишь? Или нет там никого?Что за виденье, что за человек?Красавица какая! Видишь, да?Не видишь? Может быть, приснилось?Спокойно мне возница отвечал:— У Ло-реки есть фея, говорят,[161]И многие ее видали встарь...Зовется госпожою Ми — слыхал...Уж не она ли это, государь?Скажите, какова она собой?Вы правду расскажите мне скорей! —И я ему сказал, не утаив:— Прекрасный этот облик вот какой:Легко, как лебедь вспугнутый, парит,А гибкостью — летающий дракон!Осенней хризантемы в ней покой,Весенняя сосна не так пышна!Видна же неотчетливо, как сон...Как месяц, но за облачком, она...Мелькнет, вспорхнет, — и вот не удержать:Снежинкой в ветре закружилась!..«Но какова же издали?» — спроси!..— Она, как солнце ясное, светла,Что в тонкой дымке утренней встает!А ежели разглядывать вблизи, —Свежо сверкает пламя красоты,Как лотос из зеленой тени вод,Где вся прохлада притаилась!Гармония — вот истинный закон

Той красоты, что в небе родилась:Связь тонкости и плотности частей,Высокого с коротким, круглым связь...Как выточены плечи красоты!Как тонко талия округлена!Стан — сверток шелка белого точь-в-точь...Затылок хрупок, шея так стройна!Прозрачна кожа, призрачны черты!Зачем помада? Пудра не нужна, —Краса нам без прикрас явилась!Прическа взбита очень высоко,Длина ее изогнутых бровейИ тонкость — изумительны! ГлазаБлестят великолепно — звезд живей!Покой царит на яшмовом лице,И жесты благородны. Простота,Непринужденность, ласковость манерПленяют, очаровывают мир:В них — снисхождение и милость!Накинув газовый наряд,Она сверкает в нем светло:Каменьям драгоценным счета нет,Убор из перьев над ее челом,А жемчуга, подобно светлякам,Не устают хозяйку озарять, —То мирно светят перед ней, то вслед...Обута в туфельки узорные она.А шлейф, как призрачная дымка, как туманТаится, орхидеей в дебрях трав, —На край горы она ступила...Легко и быстро выпрямилась вдруг,Чтобы к другим бессмертным убежать,Но поспешила руку протянутьК священному прибрежью Ло-рекиИ выхватила черный стебель чжи,Растущего средь неспокойных вод,Где быстрина его крутила!Я был пленен воздушной красотой...И сердце трепетало тяжело:Ни сладких слов, ни хитрых свах не знал,Посредников не ведал, где найти?Каков обычай для любви такой?Мне тягостно и жутко было!..Я обратился к волнам старой Ло,Завел я странный разговор с водой,Просил, как сваху, передать слова,Которые мне сердце подсказало!..Я от наряда своего потомПодвеску яшмовую отвязал,Желая этим явно показать,Что дар я принести готов любой,Что без любви — ничто не мило!Увы, красавица в обычаях тверда,Приличия, как видно, знала все,

И в церемониях была искушена,И понимала утонченные стихи, —Все рассудила, что сказала ей вода,Подвеску яшмовую тронула свою,Намереваясь одарить меня в ответ, —И, указав мне на речную быстрину,На свой подводный смутно видимый дворец,Уже назначить срок решила...Сомненьем я охвачен был,Я от любви был сам не свой!Обмана опасался между тем,По книгам я ведь знал обычай фей!Что стоит фее смертных обмануть?Не вспомнить о легенде я не мог:О том, как слово дали Цзяо Фу,[162]Но обманули, — сон его завлек!И я на обезьяну стал похожВетревоженностью злобною своей!И чутко подозрительным я стал,Как самая завзятая лиса!..Но все-таки, успев сообразить,Как выгляжу я, страстью возбужден,Смягчил я выражение лица,Я тотчас обуздать себя сумел, —Ведь есть же у рассудка сила!...Растрогалась, я видел, фея Ло:Чего мне это стоит — поняла!То стала подходить, то отходить,То медленно ко мне, то от меня...То ярче становился свет ее —Мерцающего тела ореол, —То чем-то затемнялся, отплывал,То как бы прояснялся в полумгле, —Внезапно форму птицы приобрел!То легкая стояла фея Ло,Подобно молодому журавлю,Который собирается взлететь,Но крыльями еще и не взмахнул.То медленно ступала по тропе,Заросшей ароматною травой, —Волшебный доносился аромат:Все это сердце не забыло!...Воспела фея вечную любовь...Была протяжна песня и грустна.И много духов собрались толпою,Слетаясь и маня своих подруг:Одни играли в чистых струях вод,Другие облетали островок,Светящиеся смутно жемчугаСбирали чередой за духом дух,Другие — равнодушны к жемчугам, —Искали зимородков перья, пух...Две госпожи, что, будучи в живых,Считали Южный Сян своей отчизной,[163]

—Ту фею взяли за руки, что встарьХодила погулять на берег Хань;Вздыхать о Паогуа — о звезде,Что друга не имеет, стали вновьИ песню завели о Пастухе,[164]Что вечно в одиночестве живет!..То легких одеяний дивный дымВздымали, прихотливо закрутив,То, льющимся туманом рукавовЗакрыв свои черты, стояли так...То вдруг забудутся уныло!.....Легчайшая стопа на зыби волн...В пыли алмазной кружевной чулок...Движенья не такие, как у нас:Без правила «вперед» или «назад»,«Направо» и «налево» или «вспять», —Идут, как бы не ведая преград, —Идут или стоят — нельзя сказать,Летят, или скользят, или текут?Иль заново всплывают всякий раз?Опаснейшие кручи обогнув,Исчезнув, — остаются тут как тут!Оглянутся — из глаз струится свет.Дыханье — запах диких орхидей...Лоснящаяся влажно яшма щек...Растаявшие сладко на устах,Но не произнесенные слова...Походка же не та, что у людей! —И взором я ловил их тонкий след...О пище плоть моя забыла!Но именно тогда Пин И[165] призвалПокорные ему ветра домой,А дух речной все волны усмирил,Чтобы порядок воцарился вновь,Фэн И[166] в свой барабан тогда забил,Запела чистым голосом Нюй-ва...[167]Летающие рыбки поднялись, —Пора им колесницу окружать,[168]Как страже подобает в этот час.Воздушный колокольчик зазвонил —«Всем вместе в путь пора!» — хотел сказать.Красиво соблюдая этикетИ ровно — с головою голова, —Шесть вьющихся драконов повезлиПочтительно и плавно экипаж;И, вынырнув, подводные китыПод легкие колеса, не ленясь,Подставили волнистые хребты, —И вылетала стая птиц морских!..Вот через северную речку ЧжиУспели переправиться уже...И вот, перевалив за Южный кряж,Кортеж как бы затмился и затих...Внезапно оглянулась фея Ло:

Вновь тянется она к моей душе!Вдруг вытянула шею и глядит!Вот алыми устами шевелит,Желая непременно рассказатьО том, что могут дух и человекМежду собой общаться иногда!Есть правила, как ладить эту связь...Зачем же разлучаемся навек?Зачем не знались в юные года?Заплакала, взроптала фея Ло:— Всего лишь раз мы встретились — и все?Расходимся мы в разные места, —Как будет друг без друга тяжело!Всего лишь раз расстались мы — и все? —Ей нечем одарить меня, увы!Она мне только серьги отдает —Тот светлый жемчуг Юга, — жемчуг тот,Что люди видят каплями росы,Сверкающими в зелени травы,Когда уже светлеет небосвод...— Зачем живого полюбила?!...И вот уж я не вижу, где она?О вечная печаль! Куда идти?Сияющая больше не видна...Покинул я равнину и пошел...Поднялся на вершину — нет пути!Переставляю ноги, вновь шагнул, —Душа стоит на месте, где была...Очнуться от мечты я не могу,Мечтаю и грущу о фее Ло...О, как молил я воду, землю, свет,Природу окружавшую молил,Желая, чтобы вечной жизни тело —Божественное тело — вновь моглоВид женщины прекраснейшей принять!Я в легкую, простую лодку селИ вверх против течения долго плыл...Длинна была спокойная река...Совсем о возвращенье позабыв,Печальным думам предан всей душой,В ту ночь я не забылся ни на миг,В одежде отсырелой ждал зари,Весь инеем покрытый, и продрог...Когда уж рассвело, окликнул слуг,Просил их запрягать, сел в экипаж,Собрался, наконец, к себе домой-Мой путь лежал все прямо на восток...Я, вожжи натянув, не отпускал, —Держал их крепко-накрепко в руках!Несущихся коней я торопил,Я плеть на них в досаде поднимал,А сам в тоске кружил, кружил, кружилНе мог уехать прочь из этих мест!..О, вечной жизни сила!