Фейсбук 2018

Так устроена буржуазная множественность, авторитаризм с его единственностью ничего подобного не терпит. В большом кино пока позволено другое - потому, что большое кино народ не смотрит. "Нелюбовь" или "Аритмия", или "История одного назначения" полны противочувствий, но аудитории сериалов у них нет, нехай противочувствуют себе на здоровье. Зато телевизор пестует героев, исполненных сверкающей ясности. Один раз герой может перевернуться, но не более того. Один раз не пидарас. Ну, или, наоборот, конченный. Маска должна прилипать к лицу. Варвара-краса-накладная коса в штопаной кофточке, с духовностью во взоре, приехала из провинции в Москву нести здесь скрепу. Не изменяет мужу и не говорит слова "жопа".

Это общее место телевизора, расхожее, почтенное, а в "Садовом кольце" любовник героини Розановой, который почти втрое ее моложе, ублажает свою даму за мелкий кэш, за новые штаны, и при этом никак не осуждается создателями, наоборот, он сердечный, добрый малый, трогательный, любит свою бабку уж как умеет, жалеет ее и вообще самый нормальный тут человек, поэтому и вываливается из сумасшедшего мира, бежит из него, взяв ноги в руки.

Мир "Садового кольца" упоителен и блевотен, он гнусный, он подлый, он циничный, в нем тьма пороков и изъянов, но он такой, как всюду в Европе, как в Португалии, как в Болгарии, везде, где есть средний класс и те, кто немного выше, - американка у них не гадит, нет ни санкций, ни контр-санкций, никаких патриотических оргазмов, никаких вам скреп, ни Милонова, ни Мизулиной, ни гибридного тандема, ни гибридной войны с Украиной, как будто буржуазная Россия, миновав дело ЮКОСа, прямо из 2003 года перешагнула в наши дни. Не было последних пятнадцати лет, их смели, как крошки со стола, и даже не заметили. Это, собственно, главное открытие "Садового кольца": можно, как выяснилось, расстаться с родным обрыдлым пространством, просто выйти из него, как вышел мальчик Илюша, натянув на голову капюшон

Мы с Николой, его мамой Тамарой Клементьевной, еще несколькими прекрасными друзьями сняли сегодня кораблик и два с половиной часа, празднуя день рождения, выпивая и закусывая, катались по лучшим в мире местам - Мойка, Фонтанка, канал Грибоедова, Крюков канал, Нева. Николиной маме исполнилось 90 лет.

Тридцать лет назад мы сидели с Говорухиным в одном худсовете, дело было на "Мосфильме", в объединении "Круг", которым руководил Сергей Соловьев. Говорухин незадолго до того снялся у него в "Ассе", я был, хоть и молодым, но уже "известным кинокритиком", так это называлось, в худсовет, впрочем, входила куда более юная Дуня Смирнова, ей шел 19-ый год, еще несколько человек, а также культовый (мерзкое это слово тогда, кажется, и появилось) режиссер Рустам Хамдамов, с которым мы с Дуней на троих сообразили постмодернистскую коалицию, по всем вопросам выступавшую против Говорухина, слыхом не слыхавшего ни про какой постмодернизм. Раз в неделю мы встречались на Мосфильме и нечеловеческим образом срались: времена были живые, бодрые, назывались они перестройкой. Понятно, что мы с Говорухиным терпеть не могли друг друга, он считал нас наносной эстетической перхотью, мы его - застывшим консервативным шлаком.

В 1990 году я впервые поехал в капстрану, в Монреаль на фестиваль, после долгого перелета рухнул в гостиничную койку, чтобы провалиться в сон, но не тут то было, позвонили с ресепшен с мольбой: у нас русский, не говорит ни одного слова ни на одном языке, спасите, помогите! Делать нечего, поперся вниз и, к ужасу своему, увидел Говорухина: он, понятное дело, был рад нашей встрече не больше меня. Все, впрочем, вышло складно, проблема, испугавшая ресепшен, была решена за секунду, но возник другой вопрос, третий, потом уже что-то потребовалось мне, наверное, приобрести телефонную карту, чтобы дешево звонить в Москву, и он объяснил, как это лучше делать, словом, мы, два русских человека в чужом враждебном мире, один, не знающий этого мира вовсе, другой, не знающий по-английски, прижались друг к другу на неведомых тропах.