Фехтовальщица (СИ)

Когда Кошон принесла все, что требовалось, и убралась прочь, Женька села писать письмо Клементине, через которую хотела связаться с Генрихом, но тут вдруг сообразила, что Эркюль не передаст письмо. «Ей надо, чтобы я осталась здесь. Нужно уйти с Проспером, а там я сама проберусь к Клементине. А если Проспер и Робен меня не отпустят?» Фехтовальщица задумчиво погрызла кончик перышка. Она чувствовала неприятную растерянность, будто кто-то за ее спиной вдруг быстро переставил фигуры, а она, ослепленная слишком яркой вспышкой последних событий, плохо видела игровое поле.

Бумага продолжала лежать на столе. Женька вздохнула и взялась за продолжение своих «Записок».

К пяти часам вечера в «Красный чулок» потянулись любители суррогатной любви и дешевых приключений. Снизу стали слышны голоса, восклицания и профессиональный, присущий только этому заведению, женский смех.

— Сегодня ты со мной, Жульетт!

— С тобой, с тобой, голубчик!

— Эркюль, я беру Фредерику на всю ночь!

— Наперед заплати, милый!

— А где моя крошка Изабель?

— Занята она! Эй, куда? А деньги?.. Стефан, держи его!

Послышались шум борьбы, визг, хохот и ругательства.

— Так ему, так! Повадился на дармовщинку! А ты куда прешь? Стефан, а ну выкини этого старого сифилитика! Он мне и так полборделя перепортил!

— Эй, хозяйка, есть что-нибудь новенькое?

— Идемте со мной, господин Буше.

В номера стали подниматься пары. Под общий шумок Эркюль попыталась подсунуть пару посетителей и фехтовальщице. Первым был упитанный зрелый мужчина в добротном кафтане.

— Не желаешь побеседовать с кавалером, милая? — предложила Кошон.

— Не желаю.

— Зря капризничаешь. Господин Буше — мужчина солидный, семейный, не обманет.

— А, конкурент покойного Мишо? Пусть к жене своей топает. Я здесь не для этого!

Вторым Кошон привела мальчика лет тринадцати. Одетый чисто и по-дворянски, он старался держаться уверенно, но пылающие щеки выдавали его с головой. Было видно, что он здесь впервые, и сквозь полнейшую суматоху в его глазах просвечивал неподдельный и жгучий интерес.

— Проходите, проходите, милый виконт, — лебезила Эркюль. — Наконец-то вы решились. У меня для вас особый товар! Только для тебя, красавочка! Юноша из хорошего дома — чист, как младенец, богат, как принц!

— К мамочке его верни! Я сказала, что я здесь не для этого!

— Ишь ты! Не для этого! А кто за одежу расплачиваться будет? А за чернила? Тут тебе не пансион Святой Женевьевы!

— У Проспера спроси! Это он меня сюда притащил! Лучше поесть принеси.

— Поесть еще заработать надо! Идемте, виконт, я вас лучше Мари-Луизе предложу.

Тем не менее, Эркюль поесть принесла.

— Чего тебе еще надо? Тепло, еда приличная, кавалеров лучших даю!

Следующим днем Женька встала поздно, поела оставленный возле кровати кусок пирога, и снова занималась рукописью до самого вечера. Иногда к ней из любопытства заглядывали здешние, раскрашенные, как для последнего праздника, девицы, но она смотрела на них сурово и общение не поддерживала. Проспер все не приходил, и у фехтовальщицы возникло опасение, что он не придет вообще, — он мог передумать, его могли убить или схватить полицейские. «Нужно уходить отсюда самой, — решила девушка. — Завтра утром и уйду».

К вечеру бордель снова ожил. В дверь кто-то громко стукнул и вошел.

— Здравствуй, милашка! Мне сказали… Вот черт!..

На пороге стоял Альбер де Зенкур. Он был в форме королевского гвардейца и с тем же потрясением на лице, что и у фехтовальщицы.

— … Альбер?..

— Хм… неужели все так плохо, де Жано? — усмехнулся Альбер.

— Черт возьми! Черт возьми!

Фехтовальщица вскочила, подбежала и обняла де Зенкура за шею. В коридоре мелькнула довольная физиономия Кошон.

— Принеси вина и поесть, старуха! — бросил ей через плечо де Зенкур и прикрыл дверь ногой. — Не думал, де Жано, что вы для этого бежали из нашей славной Бастилии!

— Не говорите чепухи, Альбер, я бежала не для этого! Как вы нашли меня?

— Я не искал, просто спросил девчонку посвежей… но никак не мог представить, что мне настолько повезет! Я же обещал вам, что мы когда-нибудь проведем время более интересно!

— И не надейтесь! Я здесь временно. Вчера меня чуть не поймали в прачечной.

— Вы прятались в прачечной?

— Я там работала.

— Тогда все еще хуже, чем я вначале подумал, господин де Жано, — засмеялся Альбер, — Давайте-ка уже устроимся поудобнее и поговорим немного.

Де Зенкур сел на кровать и посадил девушку к себе на колени.

— Мало ли кто заглянет, — сказал он. — Пусть уж будет на самом деле, как в борделе.

— Можно закрыть дверь.

— О, не стоит так торопить события, Жано, тем более, что двери здесь на ключ не закрываются.

Де Зенкур шутил, Женька тоже. Появление его в тягомотине этих последних двух дней было подобно бокалу шампанского, которое немедленно ударило в голову и требовало игры, причем игры на грани фола.

Эркюль принесла вино и закуску. Не сказав ни слова расположившейся под пологом веселой парочке, она с улыбкой удалилась.