Фехтовальщица (СИ)

Около полуночи, устав от вяжущего морока любви, молодые супруги все-таки договорились, что фехтовальщица вернется к Мишо, уладит дела по вложению денег, а потом переедет на квартиру или в домик, который Генрих подыщет в предместье. Он, в свою очередь, еще раз переговорит с адвокатом, и если шансы выкрутиться будут ничтожны, они уедут из Франции.

Мутные воды

В прачечную Женька вернулась, когда тележка с бельем была почти готова.

— Гляньте, пришла! — усмехнулась Марсена, которая ставила в нее последнюю корзину.

— Ну что там с денежками? — спросила, вышедшая из прачечной Бригитта.

— Деньги будут через несколько дней.

— От этого, что ли у тебя глаза, точно факела, горят?

— От этого.

— Жаль только, Мишо не успел порадоваться, — скривила губы то ли в радости, то ли в досаде Марсена.

— Почему?

— Да помер он.

— Как… помер?

— Ага, ночью сегодня.

Это было правдой, но фехтовальщица не могла определить своих чувств на этот счет. Она понимала только то, что дело теперь придется иметь с Клеманом, который был несговорчив и прижимист гораздо больше, чем его отец. Даже сейчас, когда у смертного одра отца рыдали его дочери, он вышел, чтобы отчитать фехтовальщицу за самовольное отсутствие и пригрозил, что в другой раз немедленно выгонит ее на улицу.

Во второй половине дня работы были все-таки приостановлены, — их заменили отпевание в церкви и похороны. На поминальном обеде кроме других родственников присутствовали Берарда с мужем и Леон. В этом не было ничего необычного, но неприятный эпизод, случившийся на следующий день, вынудил фехтовальщицу играть почти в открытую. Как только она вернулась с одного из развозов, к ней подскочила разгневанная Беранжера и стала стягивать с тележки. Глаза ее сверкали, а крупный кулак грозно маячил прямо у Женькиного носа.

— Это ты, тварь продажная, Берарде про Бригитту сказала?

— Что сказала?

— Сама знаешь, что!

На шум выскочили прачки. Бригитта плакала.

— Брось ее, Беранжера, а то Клеман тебя в тюрьму упечет, — попросила она.

— Сначала я придушу эту Жанну Пчелку! А то приперлась тут на нашу голову!

Женька оттолкнула Беранжеру и, тоже разозлившись, крикнула:

— Да что здесь случилось, черт вас возьми?!

— Берарда в помолвке отказала, — пояснила Марсена. — Говорит, не нужен, мол «порченый товар». Мы думаем, что это ты сказала.

— Я?.. Зачем мне это надо?

— Как зачем? А Леон?

— Какой, к черту, Леон? Я замужем за другим.

— Как… замужем? — растерялась Беранжера. — Врешь, верно?

— Не вру! У меня и ребенок будет, — добавила фехтовальщица. — Ты не там ищешь, Беранжера.

Бригитта перестала плакать, прачки переглянулись, а Пакетта побежала к дверям прачечной.

— Ребенок?.. Вона что… То-то, я смотрю, ты будто по утрам зеленая… — пробормотала Беранжера. — А где же тогда муж твой?

— Он скоро заберет меня отсюда.

— Во дела!.. — повернулась в сторону таких же ошарашенных прачек женщина. — Видали?.. Всех нас тут облапошила эта мудреная… Кто ж тогда Берарде поведался?.. А где Пакетта?

В дверях прачечной мелькнула юбка бывшей разносчицы.

— А ну стой, свиристелка глупая! — побежала за Пакеттой Беранжера.

Скандал разгорелся с новой силой. Беранжера выволокла Пакетту на улицу и стала бить ее закаленным на стирке кулаком. Их разняли Клод и Жуль, а Клеман, который вышел на крики, пригрозил Беранжере полицией.

Когда скандал утих, и работы продолжились, Женька решила возобновить дело по реконструкции и в один из промежутков между развозами прошла в комнату Клемана.

— Что тебе нужно? — спросил он. — Я тебя не вызывал.

— Вы, то есть, ваш отец обещал, что будет улучшать прачечную, если я найду деньги, — сказала фехтовальщица.

— Да, он так говорил, и что же? Ты нашла деньги?

— Госпожа де Лавуа даст их на днях.

— Кому даст?

— Вам, чтобы сделать насос, новые котлы, желоб и утеплить жилье прачкам.

— Отец не обещал, что будет делать что-то с жильем.

— Так пообещайте вы.

— С какой же это стати?

— Так вы хозяин или кто? Вы не хотите, чтоб ваши люди жили лучше?

— Прачечная существует не для того, чтобы они жили лучше.

— Тогда они будут болеть и умирать.

— Эка невидаль! Найму новых.

Женька старалась говорить спокойно, но чувствовала, что, если дальше разговор пойдет в том же духе, она не выдержит.

— Ваш отец отказался вложить деньги в хорошее дело, сударь. Это было на той неделе, а на этой он умер. Вам не кажется это странным?

Клеман чуть дрогнул выбритой щекой, но не сдался.

— Не смей так говорить о моем отце, прачка!

— Вы тоже не кричите на меня, господин Клеман Мишо, иначе не получите денег!

— Что с того? Ты меня не напугаешь! Это тебе нужны перемены в моей прачечной, а не мне!

— Тогда вы просто глупы, сударь!

— Что? Глуп?.. Это ты глупа, прачка, что осмеливаешься говорить мне такое! Завтра вернешься на стирку, а на развоз снова встанет Пакетта. Вон отсюда! Я не хочу видеть твоих наглых глаз! Мой отец дал тебе слишком много воли за твое разумение, но ты забыла, что ты всего лишь моя работница, тебя наняли! Вон!