Фехтовальщица (СИ)

— Ну, так что? Вот удивила! Надо было и прикончить! С того дня, как король приказал де Витри убить маршала д’Анкра, он сам только и делает, что занимается этим! А тебе он еще деньги обещал! Де Витри и то так не баловали! Мы бы уже давно уехали отсюда!

— Король и после не дал бы мне спокойной жизни, Генрих! И как это… прикончить?

— Это ты не знаешь, как прикончить?

— Ты не понимаешь! Настоящая ненависть, как и настоящая любовь, не продается!

Тем не менее, говорить об этом тайном поручении короля на суде Генрих запретил.

— Достаточно того, что ты написала о его чертовом предложении! Прошу тебя, помолчи теперь о подробностях! Ты не можешь знать, чем может ответить тебе король!

Серсо тоже советовал не горячиться и держать эту карту под сукном. В целом он считал, что шансы на успех есть.

— Ваши действия во многом были незаконны, но побуждения благородны, — сказал он. — Это нравится широкой публике, на чем мы, собственно, и сыграем. По делу Маргариты де Рошаль у вас вполне приличное положение. Из жертв этого дома, судя по протоколам допроса, на вашей совести никого нет.

— А те солдаты в Бастилии? Ренуар и Жанкер?

— Это жертвы вашего отчаяния.

— А побег? А сопротивление Марени?

— Следствие вашего положения. Какой заключенный не хочет бежать и не оказывает сопротивления полиции?

— А Марени не свяжет меня с бывшим заговором де Монжа?

— Не думаю. Король отрицательно относится к этой идее.

— Он не верит Марени?

— Скорей всего он не хочет ворошить дело, где в разной степени замешаны его родственники. Заговор раскрыт, виновные понесли наказание. Король не желает к этому возвращаться, и это нам на руку. А случай с де Жуа на общем фоне остальных ваших неправомерных деяний вообще пустяковое дело! Откупимся! Что касается дела Жозефины, то в нем ведущая роль была не у вас.

Доводы Серсо были не лишены смысла, но Женька не могла радоваться. Перед глазами продолжало стоять худощавое лицо де Белара.

От Генриха Женька узнала, что о ней хлопотал де Санд.

— Он был на приеме у короля и предлагал тайно увезти тебя из Франции.

— Король отказал?

— Отказал. А ты бы согласилась?

— А ты?

— Я лучше провожу тебя на эшафот!

— Ты сумасшедший!

— Как и ты.

Де Шале сжал фехтовальщицу в объятиях, и оба на время замерли. Действительно, только сумасшедшие могли верить, что переиграют судебную машину короля, и он позволит своему фавориту уехать с любимой женой жить счастливо на Луару, если вообще после всего, что случилось, можно было жить счастливо.

Тем не менее, на процесс фехтовальщица явилась собранной. Ее не испугала, а даже порадовала многочисленная публика в зале. Молчаливый ряд судей казался не карающей десницей, а всего лишь шеренгой черных рыцарей, которых нужно было разбить любой ценой. Среди них должен был находиться и господин де Ренар, но, как родственник обвиняемой, он был отстранен от процесса.

С одной стороны зала за столом сидел Катрен, представляющий обвинение, а с другой находился за таким же столом Серсо. На балконе справа возвышался парадный стул короля. На балконе слева сгрудились студенты и памфлетисты. Среди публики в зале мелькнули знакомые лица: де Санд, Клементина, Валери, Виолетта, Элоиза, принц Конде, Бушьер, Клеман и, конечно, фехтовальщики, когорту которых возглавлял, возбужденный предстоящей схваткой, де Зенкур.

На балконе появился король. Все поприветствовали его вставанием. Подсудимую провели на приготовленное место, и в зале стало тихо.

Последний поединок

Как и предполагал Серсо, дело де Жуа было вновь открыто. Сам де Жуа, которому некогда прижгли кончик языка, на суд пришел, но не выступал, поскольку любая беседа теперь давалась ему с трудом. От его имени иск предъявлял де Брюс. Он утверждал, что его приятель не имел намерения отрезать девушке мочку уха, и все это было не более, чем шуткой, придуманной маркизом де Шале. Генриху, как лицу заинтересованному, в свидетельствовании отказали.

Далее Катрен вызвал Шарлотту и спросил:

— Вы видели, как граф де Жуа пытался склонить госпожу де Бежар к любовной близости?

— Нет, господин, но граф просил меня устроить с ней встречу. Госпожа де Бежар отказалась с ним встретиться.

— Вы видели, как госпожа де Бежар, маркиза де Шале отсекла графу мочку уха?

— Видела, господин. Госпожа позвала меня наверх. На ней была порвана одежда. Она хотела, чтобы я помогла выбросить графа в окно, но потом почему-то сделала это.

— Что?

— Повредила ему ухо.

— А вы не слышали, как господа под окном номера госпожи де Шале угрожали ей? — спросил Серсо.

— Да, господин. Они ждали, когда граф покалечит госпожу де Бежар.

— Нам сказали, что это была всего лишь шутка, а попытки насилия никто не видел, — возразил Катрен.

— Не знаю, господин. Может быть и шутка, — опустила глаза Шарлотта.

Казалось, что факт предумышленного насилия будет сведен на нет, но Серсо вызвал еще одного свидетеля. Это был Жан-Жак, которого Женька сначала даже не узнала в прилично одетом и причесанном мальчике. Однако, как только он заговорил, все встало на свои места.