Фехтовальщица (СИ)

Но продолжить не удалось, шум в зале усилился, раздались выкрики: «Долой Ришелье! Убийцы! Позор! Долой грязный шпионаж!». Вряд ли публику удивило существование подобной службы в государстве. Семнадцатилетний король пять лет назад сам поощрил убийство своего главного врага — маршала д’Анкра, о котором говорил де Шале, но новая власть настойчиво хотела рядиться в благородные ризы справедливости и благочестия, поэтому такого рода деяния уже не имели права пачкать ее белые одежды.

Крики и шум не прекращались. Вмешалась стража. Началась потасовка, и заседание суда было перенесено на следующий день.

Серсо был доволен.

— Неплохо, сударыня, только предупреждайте заранее о том, чего я не знаю. Вы очень рисковали с признанием о дневнике. Не один Катрен, однако, переполошился.

— Да, я не могла, я не сдержалась.

— А что стало с этим дневником? Вы его продали кому-то?

— Герцогу Вандому. Король уже знает об этом.

— А, ну и прекрасно! Теперь о нем не спросят даже у де Белара.

Генрих, в отличие от адвоката, сильно нервничал.

— Не надо было говорить об этом предложении короля, Жанна!

— Меня спросили, я принесла присягу.

— Только не смотри на меня такими честными глазами! Ты сделала это нарочно!

— Да! Король позволил пытать де Белара! Хотя бы от этого он мог бы его спасти?

— Ты забываешь, где ты, а где он! И какой, к черту, де Белар, когда тебе надо думать сейчас только о нас!

— Все равно я не перейду в защиту!

Однако воинственное настроение фехтовальщицы чуть не уничтожил второй день слушаний по делу Жозефины. Речь шла о нападении на полицейский экипаж. Обвинение было предъявлено де Белару, как организатору нападения. На этот раз он давал показания сам. Его ввели в зал, держа под руки двое солдат, и в груди девушки похолодело.

В деле о нападении она выступала, как свидетельница, но еле могла отвечать на вопросы, глядя на Кристофа, который, казалось, вот-вот упадет от боли. Когда же объявили приговор, Женьке захотелось, чтобы ее снова кто-нибудь немедленно убил. Всех троих участников — де Белара, де Ларме и де Барту приговорили к смертной казни. Двое последних получили такой приговор заочно и были объявлены в розыск.

— Все пока идет неплохо, — приблизившись к Женьке, тихо сказал Серсо.

— Вы думаете, его пощадят?

— Я о вашем положении, сударыня. Только не вздумайте шантажировать короля именами из дневника. Вы обречете де Белара на новые дознания. От плахи это не спасет, а муки увеличит, да еще к тому же запачкает его имя в измене королю.

В этот день девушка отказалась от свидания с Генрихом, умолив Домбре не пускать маркиза, невзирая на все его просьбы, подкупы и угрозы. Она оставалась в камере одна, долго лежала неподвижно и смотрела вверх, будто уже давно умерла, а душа ее все еще не могла расстаться с телом. Выпад короля, а она знала, что это был выпад, оказался разителен, едва ли не смертелен, однако утром фехтовальщица поднялась, смыла с лица соленые бороздки слез и была готова к новым слушаньям. Где-то в глубине души она надеялась, что все еще может выправиться.

Дело д’Ольсино в череде дел, к которым была причастна фехтовальщица, являлось главным, но Катрен начал не с него, а с убийства де Барбю. Он привез свидетелей — крестьянина Журдена и его жену Паскуаллу, которые видели, как все произошло.

— Она бежала, — кивнула в сторону обвиняемой Паскуала, — господин гнался, то ли прибить, то ли снасильничать хотел… Она почти голая была, в сорочке мокрой… Потом упала, схватила эту штуку со стрелами и выстрелила.

— Какую штуку? — спросил Катрен. — Арбалет?

— Не знаю, кажись, так зовется.

Паскуала была смущена выступлением в таком огромном зале, но отвечала довольно здраво. Журден, смущенный еще больше, только поддакивал ей.

Катрен приказал внести арбалет, и крестьянка кивнула.

— Он.

— Откуда у вас появился арбалет, госпожа де Шале? — спросил комиссар.

— Господин де Гран дал, чтобы защищаться. Я одна была на острове.

— Зачем вы направились с оружием на земли графа?

— Де Гран сказал, что граф убил свою жену.

— Вы хотели наказать графа за это преступление?

— Я хотела только посмотреть, что делается на его берегу, а потом увидела, что крестьянка ребенка родила, помогла… Тут этот де Барбю прискакал с дружками. Ребенка он бросил в реку, а меня приказал связать и везти в поместье.

Серсо тут же представил в роли свидетельницы Марису, которая подтвердила слова фехтовальщицы, хотя была напугана еще больше, чем Паскуала. Женька воспользовалась случаем и сказала Марисе, что ребенок выжил и находится в охотничьем домике у Симоны. Публика облегченно выдохнула, а Мариса, уткнувшись в плечо Паскуаллы, заплакала.

Чтобы закрепить успех, Серсо вызвал на свидетельское место архитектора, которому помог бежать Филипп, и тот рассказал, как к дому графа привезли некого «юношу», а его самого заперли и чуть не обрекли на смерть в склепе, который он самолично проектировал для графской супруги.