Фехтовальщица (СИ)

— Да, я все видал! — уверенно и громко сказал Жан-Жак. — Этот господин залез в окно, глаза выпучил и давай за госпожой, ровно пес, бегать! Потом как свалит ее на пол и ну по ней ручищами елозить! А она возьми и тресь его по башке! Так потешно было! Мы с Люлькой думали даже, что помер он!

Публика оживилась, раздались смешки, и Жан-Жака увели. Серсо тут же подхватил его яркие показания и указал на то, что девушка защищала свою честь, и это значительно смягчает ее вину.

— Защита своей чести была превышена маркизой де Шале, — сказал председатель суда. — Она не имела повода подвергать опасности жизнь господина де Жуа и портить ему внешность.

— Да, с ухом я погорячилась, — согласилась Женька. — Нужно было взять гораздо ниже.

Публика засмеялась. Усмехнулся даже король. Суд назначил выплату денежной компенсации, на что фехтовальщица пожала плечами и переглянулась с Серсо. Оба понимали, что это только пристрелка, — впереди было дело д’Ольсино, побег из Бастилии и налет на дом де Рошалей. Однако прежде судьи поставили к обсуждению дело Жозефины. Здесь у фехтовальщицы была двоякая роль, так как дело состояло из двух частей — проникновения в чужое жилище и нападения на полицейский экипаж. В первой части девушку судили, как сообщницу де Белара, а во второй она выступала в роли свидетельницы. Показания де Белара с его слов зачитывал Катрен.

— Господин де Белар не может присутствовать на процессе, он болен, — сказал комиссар.

Женька поняла, в чем дело, и хмуро глянула в сторону балкона короля. В зале тоже зашумели, а с дальних рядов раздались выкрики:

— Звери! Палачи! Самих на дыбу!

Туда немедленно направились стражники. Крики стали тише.

— Господин де Белар утверждает, что вынужден был взять с собой госпожу де Бежар де Шале, потому что ему был нужен помощник, чтобы проникнуть в чужой дом и уничтожить письма брата. Вы согласны с показаниями господина де Белара, сударыня? — спросил Катрен.

— Не согласна. Господин де Белар справился бы и без меня. Я решила пойти с ним сама после того, как подслушала его разговор с герцогиней де Шальон.

— Герцогиня де Шальон тоже была заинтересована в этом деле?

— Да. Герцогиня боялась, что Жозефина очернит ее в своем дневнике за отказ в помощи. Она просила господина де Белара найти дневник. Я тоже решила достать эти бумаги.

— Зачем?

— Чтобы потом продать его. У меня не было денег, и скоро должен был кончиться срок договора с его величеством.

— Какого договора?

— Его величество сделал мне одно важное предложение и пообещал в случае моего согласия закрыть дело де Жуа.

Катрен замешкался и глянул на балкон короля. Серсо моментально сориентировался и перехватил игру в свои руки.

— Вы хотите сказать, сударыня, что из-за договора с его величеством вас и не арестовали? — спросил он.

— Да.

— И, если бы вы согласились на предложение его величества, приказ о вашем аресте по делу де Жуа мог бы никогда не появиться?

— Да.

— А какое предложение вы получили от его величества, сударыня?

Среди судей возникла некоторая паника, а публика стала оборачиваться на королевский балкон и перешептываться. Председатель суда постучал молоточком и сказал:

— Господин Серсо, этот вопрос не относится к делу. Мы отклоняем его.

Шум в зале усилился.

— Пусть говорит! Правду! Правду!

Серсо поднял руку, призывая к тишине и, когда она установилась, обратился к председателю:

— Если вы отклоните вопрос, ваша честь, благородное общество может решить, что предложение, сделанное маркизе де Шале, было весьма неприличного свойства. Это может бросить тень на безупречную репутацию его величества.

Председатель замялся, посмотрел в сторону балкона и, видимо, получив какой-то знак, кивнул.

— Хорошо, вопрос остается в силе. Отвечайте, сударыня.

— Его величество предложил мне стать наемной убийцей на службе государства.

В зале стало тихо.

— У вас есть свидетели, которые могут подтвердить, что такое предложение имело место? — кашлянув, спросил председатель.

— Со мной разговаривал кардинал де Ришелье. Это была его идея, а свидетели… Какие же могут быть свидетели у такого предложения? Позже его величество предложил мне уничтожить двух протестантских пасторов в Ла-Рошели. За это меня обещали выпустить из Бастилии и заплатить сто тысяч пистолей.

В тишине зала что-то грозно забродило. Председатель снова стукнул молоточком и сказал:

— Как я уже говорил, это не относится к разбираемому делу, тем более, что госпоже де Бежар ничего крамольного не предложили. Служба на благо короля и государства почетна и ответственна, каких бы поручений она не касалась. Уничтожение врага приемлемо не только на поле боя. Продолжайте, господин Катрен! У вас есть еще вопросы к обвиняемой?