Феминиум

– Да, так вот, – продолжал Шип, – как я уже упоминал, я не практикую традиционный психоанализ. Есть у меня одна, но значительная слабость – женщины. Люблю я вас, что поделаешь? Но, знаете, годы бегут, берут свое. И стал я за собой замечать, что общение с женщинами забирает чересчур много сил. Если бы я был суеверен, решил бы, что все женщины – ведьмы. Работаешь с пациенткой и видишь, что с каждым сеансом ты бледнее, а она – ярче и здоровее. Нет, о вас, Юля, я ничего подобного не думаю. О вас мне покамест, собственно, думать нечего. Ведь вы мне ничего о себе не рассказали.

Он замолчал, позволив ей пожать плечами и затушить окурок.

– Все, что вы мне рассказали, – это стандартный набор. Идя к психоаналитику, вы, наверное, готовили себя. Неосознанно. Знали ведь, что придется рассказать о себе, вот ваш «компьютер» в вашей очаровательной голове все и разложил по полочкам. Чтобы получилось и психологично, и в то же время чтобы о настоящих ваших страхах и болевых точках – ни гу-гу. Да, метро… метра – нигде нет. Чтобы его отыскать, надо копнуть. И обнаружится банальнейшая причина. Причин этих – стандартный набор. Любой начинающий психолог перечислит их по пальцам. Но какой бы ни была причина, знать о ней – уже боль и состояние стресса. Обнаружить ее мне, как психоаналитику, легко, но вот чтобы вы ее согласились увидеть и поверили мне, что я вас не мучаю, а лечу, чтобы было так – между нами должно быть полное доверие. Вы знаете, какая доверительность наступает между доктором и его пациенткой? Абсолютная, безграничная, словно оба – уже в одном теле, так сказать – одна душа. Не верите? Вот вы сейчас напряжены и не верите. Но если бы мы провели сотню-другую сеансов… Вы бы узнали, что такое настоящий друг. Но, скажу вам по секрету – к проблеме метрополитена это не имело бы ровным счетом никакого отношения. Вашу фобию можно исцелить и без этого влезания в душу. Вы уйдете от меня и будете знать, что у меня не остались ключи от вашей души. Так будет честнее, не правда ли?

Она наконец посмотрела на него. Во взгляде что-то промелькнуло, какая-то мысль. Доктор оставил этот момент без обычного своего комментария.

– Итак, вы поведали мне о себе. Теперь мой черед. О чем мне вам рассказать? Конечно, о моих проблемах. А какие у меня проблемы? Конечно – психоаналитические.

Она улыбнулась уголками рта. И вытащила новую сигарету. На этот раз в движении не было скованности и нервозности.

– Ну вот. А так как проблемы психоанализа не могут замыкаться на одном лишь докторе, то будут они касаться и вас, Юля. Но касаться как обобщенной, так сказать, пациентки. Понимаете, методика предписывает мне доискаться до ваших фобий, а затем до их истоков. Истоки должны пребывать где-то в вашем детстве или юности. Все фобии родом из детства. Кстати, еще по коньячку? Совсем по чуть-чуть.

Доктор Шип плеснул в фужеры.

– За ваше исцеление.

Она кивнула, и они выпили.

– Скажите, Юля, вы не обидитесь на меня, если я не стану изучать вашу индивидуальность, раскрывать вам вашу личность? Нет? Вы меня успокоили. Тогда я вам скажу по секрету одну вещь. Знаете, в какую эпоху мы живем? В эпоху безличного. Нет личностей, нет. Нет индивидуальностей. Так что нечего раскрывать. Современному человеку бремя личности не по плечу. Даже гении, за которыми мы должны признать индивидуальность, выдерживают ее ношу с превеликим трудом. Недаром о них говорят, что они параноики, шизофреники, в лучшем случае им следует ставить диагноз «неврастения» или «маниакально-депрессивный синдром». Это Фрейд ублажал своих экзальтированных дамочек сказками об их сложной и многогранной натуре. А человек прост, и нет в нем никаких сложностей, даже если этот человек – женщина. Вы не обижаетесь, Юля? Я знал, что мы поймем друг друга. Ведь вы – сильный характер. Вам самой эти сказки были бы смешны. Другое дело, что… Не сейчас, потом, через день, неделю, вы подумаете, что у ваших подруг в их жизненном наборе есть утешительные сказки психоаналитиков, как есть походы в косметический салон, в массажный кабинет. Подумаете и взгрустнете. Поверьте, здесь грустить не о чем. Потому что каждый психоаналитик думает о людях то же самое, что и я. Только я это прямо выкладываю, а они боятся. И у них есть свои фобии. И они проходят цикл психоанализа у своих коллег, для профилактики. А люди просты. И мне совсем не нужно слушать вашу историю жизни, вдаваться в подробности и искать болевые точки, чтобы выяснить, откуда же у вас метробоязнь. Я знаю откуда. Вы упрекали меня, что я жажду исповеди. Вот я как раз и не жажду.

Доктор Шип снова замолчал. Свет в комнате был приглушен, доктор небрежно оперся о подлокотник кресла, поза его свидетельствовала о раскрепощенности, пациентка откинулась на спинку своего кресла, что говорило о спокойном ожидании. Доктор выключил настольную лампу и зажег торшер, стоявший в углу за его спиной, видимо, выключатель был спрятан где-то в столе. Торшер изливал красноватый сумеречный свет.