Феминиум

– Тогда вы должны просто лечь на диван, закрыть глаза и говорить, говорить. Все, что хотите, что лезет в голову. Только-то и всего. Я же буду сидеть в кресле и молчать. Не комментировать, не задавать наводящие вопросы. Я буду паинькой. Вы же говорите. Смотрите, вы пока что не произнесли ни одной фразы длиннее четырех или пяти слов. Не бойтесь, что я подумаю о вас. Помните – я ваш доктор. И мы таким образом с вами работаем. А теперь ложитесь. И начнем сеанс.

Прошло, наверное минут десять, пока ей не надоело молча лежать и она не заговорила.

Она рассказала, что ее сосватала сюда Катерина, подруга. Что Катерина недавно вышла замуж, уже в третий раз. Что дружат они со школы и та всегда шарахалась от пацанов. И завидовала ей, Юле. А у нее, у Юли, с парнями как раз было все отлично… Здесь она замялась и перешла на Виолетту. Виолетта – круглая дура. Но ей по жизни охрененно везет. Переделала себе имя с Варвары на Виолетту и убедила всех, что ее папик работает в МИДе, а мама – в ювелирторге. А на самом деле папа был шофер, а мама – коридорная в «Космосе», была такая гостиница. Какого хрена ее снесли, номера были дешевые, можно было с пацанами на ночь… Юля снова осеклась. И перешла на Сочи. Ей не нравился этот город-курорт, всесоюзная здравница. Педики, папики с жирными чревами. Думают, раз ноги у тебя длинные, значит, помани пальцем – побежишь. Щас, разогнались. От этих потных папиков один лишь триппер. Виагра им уже не помогает… Она снова замолчала.

– Я бриллианты люблю. Золото нет. Серебро – так себе, забавно, что ли. Когда вещь старинная, тогда серебро катит. А так… Нет. Бриллиант в один карат – самое оно. Меньше – как-то не того. А больше тоже не того. Кинулись все на брюлики и ни хрена не секут. Им «Орлова» подавай, чем больше, тем лучше. И на члены бросаются, словно кайф – от размера. Бред какой-то. А что по телеку показывают? Это ж дети смотрят! Вот и вырастают пидарасы. И эти, которые херами под роддомами трусят… Уже двух дур-лесбиянок в звезды записали. Куда все катится? К психу, как последняя дурра, приперлась. На, раздевай меня, конфетку. Еще и оближи. Ходят, зенками зырят, раздевают прямо сквозь белье. Хоть не носи белье это, все равно как голая… Бутики эти – одно название. Те же тряпки, что на рынке, а цена – одуреть. Фитнесы. Дерьмо собачье. А не будешь ходить – выпадешь из контекста. Ты бы эти фигуры видел. Тренеры между собой рыгочут с этих коров. Их не в фитнес, а на свиноферму. Свиноматками, – она хохотнула. – Жена префекта, задница на унитаз не налазит, – «ах, у меня целлюлит, операция так дорого стоит». А я сама всего достигла. И под мужиков не подкладывалась, как… Я тебе много наговорить могу. Так и что толку? Это что, помогает?

Док не отвечал, а ей захотелось открыть глаза и посмотреть, что он там сейчас делает, как он на нее смотрит. Да и повернуться набок нужно, спина вся затекла.

– Я повернусь, это дозволяется… наукой? Не отвечаешь? Значит, можно. Молчание – знак согласия. А мне плевать, что ты там обо мне думаешь. Я тебе двести баксов отстегнула. Раз это по науке. Все ж в себе носишь. Этих подружек выслушивай, поддакивай. От них уже тошнит. У них мужья, им сочувствия не хватает. Некому поплакаться. А Юлька все выслушает. А то, что у Юльки самой… Мне, может, по ночам… Ты там сам сообразишь, что мне по ночам. Или тоже рассказать? Может, ждешь, как я буду рассказывать о всяких там сценах? Так купи себе порно и разглядывай. Всем, понимаешь, расскажи, поделись, душу выложи. А кто ты такой? Исповеди хочешь? Ну конечно, чего же еще. Вы от этого кайф ловите. Вот вас психами и зовут. Трусики ему… Я тебе что, говорила, что у меня там в метро? Не говорила. На память не жалуюсь. Я всегда помню, что говорю, а что нет. Могу напиться в дрова, все равно помнить буду. Иначе бы я здесь не лежала. А где-нибудь на занюханой фирме, у шефа на столе. Говно – эта ваша демократия.

– Уф! – подал голос психоаналитик.

Она лениво потянулась и решила посмотреть ему в глаза.

– Да, можете подниматься. Теперь я с вами побеседую и, думаю, примем решение. Думаю, беде вашей можно помочь. Как хотите, можете оставаться на диване, можете перейти в кресло. Полчасика беседы и… Я вам еще не надоел?

Она подумала и перешла в кресло. Закурила. На доктора старалась не смотреть и казалась отчужденной. Впрочем, Шип прекрасно понимал, что к чему. Пациентка излила душу, обнажилась, так сказать, и теперь ждет приговора. Отсюда и напряжение. Но психоаналитику до этих переживаний нет никакого дела.