Феникс Его Высочества

Услышала, как Дэв спрыгнул с кровати. Отошла в сторону, когда он широко распахнул дверь.

– Доброе утро, – пробормотала растерянно.

– Не сказал бы, – пробурчал Дэв и направился в ванную.

Спустя полчаса, умытый и одетый, цесаревич сидел за столом в главной столовой и с аппетитом поглощал яичницу с беконом и запивал все это любимым какао. Его отец действительно решил примириться, хоть и не сообщил об этом прямо.

На этот раз Император не затрагивал опасных тем, а только спрашивал сына об успехах в учебе. Дэв отвечал вежливо, без тени заискивания. Мерный разговор навевал скуку, и я едва сдерживалась, чтобы не зевать.

За завтраком присутствовали трое незнакомых мне людей – важных и осанистых. Как я поняла из беседы, они были представителями крупной транспортной компании, а, следовательно, – желанными гостями во дворце. По случаю их приезда к традиционному завтраку на столе Императора появились изысканные десерты и коллекционные вина.

По этой же причине я стояла за спиной цесаревича и усердно выполняла функции телохранителя: молчала, присматривалась и прислушивалась. Пробовала блюда, подаваемые хозяину.

Гости не удивлялись и обращали на меня внимания не больше, чем на мебель. Но я только порадовалась этому. Уж лучше так, чем вновь усесться за один стол с Императором, бояться сделать неосторожное движение и сказать лишнее слово. Про правила этикета вообще умолчу.

В завершение трапезы, главный гость – упитанный и не в меру разговорчивый крепыш – пригласил Дэва на день рождения сына. Пообещал вечеринку у бассейна.

Несмотря на то, что я находилась за спиной хозяина, почувствовала, как он напрягся. Волна недовольства и внутреннего сопротивления прокатила по нему и передалась мне.

Все за столом замолчали, дожидаясь ответа цесаревича. Император глянул на сына грозно и едва заметно кивнул. Все ясно, Его Величество не хотел ссоры с важными людьми.

– Я принимаю приглашение, – нехотя пробормотал Дэв.

Передернул плечами и уткнулся в тарелку.

– Вот и замечательно, – радостно провозгласил Ишар Второй. Сделал жест прислужнику, чтобы тот подлил вина в опустевшие бокалы. – Что бы хотел Ваш сын в качестве подарка? – обратился он к гостю.

Тот задумчиво поводил носом, заставляя Дэва и Императора нервничать. Отец и сын были слишком стеснены в средствах, чтобы позволять себе дорогие подарки.

Наконец, толстяк довольно потер ладони и выдал:

– У Вашего Высочества замечательные конюшни с породистыми скакунами. Думаю, мой сын достаточно взрослый, чтобы учиться верховой езде.

Десертная ложка в руке цесаревича согнулась пополам и треснула.

– Насколько я помню, ваш сын уже имел неудачный опыт по разведению лошадей, – напомнил Дэв, с видимым усилием сохраняя голос спокойным.

– О, это было так давно, стоит ли вспоминать… – притворно засмеялся толстяк. – С той поры Велор вырос и изменился.

– Я так не думаю, – возразил Дэв.

За что получил убийственный, прожигающий насквозь взгляд отца. Но мой хозяин и не подумал отступить.

– Выберите другой подарок для сына, – он даже не просил – приказывал. – И желательно, чтобы этот предмет был неживым. Книга, картина, гобелен… – цесаревич равнодушно обвел рукой пространство столовой.

Толстяк недовольно поджал губы и положил новую порцию шоколадного торта.

– В таком случае, выберите подарок по своему усмотрению.

Дэв слегка наклонил голову, изображая согласие.

– Разумеется.

Он повернулся к отцу и спросил позволения покинуть столовую. Император был недоволен, но не стал распекать сына при посторонних.

Прежде чем уйти, Дэв подозвал слугу и попросил принести в его апартаменты дополнительный завтрак. Тот сначала непонимающе поморгал, потом глянул на меня и улыбнулся.

– Непременно, Ваше Высочество.

Пока я уплетала за обе щеки долгожданный завтрак, Дэв, как маятник старинных часов, расхаживал по комнате. Иногда останавливался и вымещал недовольство на гобелене с изображением герба Империи.

– Надо сюда «грушу» перевесить, – жуя, высказалась я. – И гобелен сохранится, и польза будет.

Дэв вначале непонимающе уставился на меня, потом на гобелен. Потер пальцем обшарпанный участок на уровне своих плеч. Криво усмехнулся и похвалил:

– Хорошая идея, так и поступим. Буду лупить грушу и представлять на ее месте рожу этого выродка, Велора.

Я отставила в сторону тарелку, отряхнула с колен хлебные крошки. Хотела облизать пальцы, но Дэв указал на дверь ванной.

Пришлось вставать и идти мыть руки. Черт бы побрал эту чистоплотность.

– Почему ты ненавидишь этого Велора? – спросила, стараясь переорать шум льющейся воды.

Дэв молчал. Но я чувствовала его нарастающее недовольство, почти ярость.

Вытерла руки белоснежным полотенцем – самым краем, боясь, что недостаточно хорошо отмылась от десерта. Подошла к Дэву и осторожно заглянула в глаза.

– Он сделал что-то, о чем ты не хочешь вспоминать?

Дэв мотнул головой и отвел взгляд. Пробормотал не своим голосом:

– Помнишь, я рассказывал, что отец не разрешал мне заводить домашних животных? И выбирать себе приятелей.

– Да, – тихо подтвердила я.