Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

Солидарные сообщества, формирование которых в условиях борьбы за скудные ресурсы всегда вело к неизбежному, ради собственного спасения, отторжению иных групп и лиц, появлялись главным образом тогда, когда заключенные работали вместе продолжительное время: в лагерной канцелярии, в медпунктах, иногда в рабочих командах и на заводах. В редких случаях, особенно в медпунктах, заключенные могли вступать в личный контакт с персоналом СС. Обмен и коррупция иногда преодолевали пространственные и социальные дистанции. С точки зрения «нормальных» полуголодных заключенных, бригадиры, старосты блоков и другие члены лагерного актива были агентами СС. Гиммлер, согласно некоторым свидетельствам, называл членов актива своими «капралами» [Benz und Distel 2008, 1: 120]. С одной стороны, привилегии, которые могли быть им дарованы, например возможность иметь сексуальные отношения, посещать бордели, развлекаться на досуге, были проявлениями нарочито демонстративного потребления [Wagner 2004: 440–441]. С другой стороны, члены актива, обладая так называемым самоуправлением, были единственной средой, в которой была возможна организация сопротивления, обмена информацией и поддержки [Herbert, Orth und Dieckmann 1998: 208–212, 959–982; Benz und Distel 2008, 1: 242–257].

Сотрудники лагеря

И в ГУЛАГе, и во всей совокупности нацистских лагерей количественное несоответствие между заключенными, с одной стороны, и сотрудниками и охраной лагеря, с другой, было поразительным. В обоих случаях криминальные организации с их необузданным насилием сохраняли заложенный в них потенциал для мобилизации и существенного контроля. «Абсолютная власть» осуществлялась в лагерях в первую очередь при помощи угроз, насилия и убийств, а также через делегирование полномочий меньшинству из числа потенциальных жертв в обмен на минимальные привилегии. Бесперебойные поставки все новых заключенных позволяли загонять их до смерти путем «повышения продуктивности», либо истребляя их с помощью работы, либо эксплуатируя их труд или путем «исправления», в зависимости от политической задачи. В обеих системах организованное необузданное насилие считалось источником власти. Разница между ними заключалась в поставленных целях.

В 1943 году в управлении концентрационными лагерями участвовали около 2500 членов СС, при числе заключенных, превышавшем 200 000 человек. В январе 1945 года в подразделениях СС, охранявших лагеря, насчитывалось около 38 000 человек, в том числе, по разным источникам, от 3500 до 4000 женщин-надзирательниц. Формально членами СС могли быть только мужчины, женщин называли членами «женской свиты войск СС». В этот период в концентрационных лагерях содержалось примерно 714 000 заключенных [Orth 1999: 59–60; Benz und Distel 2008, 1: 33–39, 195; Mailänder Koslov 2009: 18, 20, 99]. С началом войны охраной концлагерей занялось подразделение СС под названием «Мертвая голова». В ходе войны оно получало все большее подкрепление за счет военнослужащих, потерявших трудоспособность на фронте, фольксдойче

, латышей и украинцев [Orth 1999: 53–55; Mailänder Koslov 2009: 85–86; Benz 2015]. Охранникам не позволялось заходить в лагеря, но их использовали для охраны рабочих бригад на выезде.

Сотрудники лагерей принадлежали к «центру» общества, как и другие основные виновники актов нацистского насилия. Это были представители военного поколения молодых нацистов (мужской его части). Они не смирились с послевоенным порядком вещей и зачастую оставались неустроенными. Сотрудники лагерей большей частью происходили из нижних и средних слоев населения, часто не имевших стабильной работы [Orth 1999; Mailänder Koslov 2009: 92–136]. Враждебность и агрессивность были характерными чертами как нацистской элиты, так и рядовых партийцев и тех, кто продвигался по службе в СС. Эти сотрудники были заняты в тюрьмах, обычных и концентрационных лагерях, на оккупированных территориях, особенно на Востоке, где требовалось много «грязной работы». Идеологическая обработка в основном имела второстепенное значение. Классический пример – использование женщин в качестве надзирательниц в женском лагере Равенсбрюк и других местах. Поначалу испуганные и стыдливые, девушки быстро превращались в сварливых, агрессивных, склонных к садизму женщин, копирующих поведение своего начальства [Mailänder Koslov 2009: 136–139]. Идеологическая перековка мужчин происходила с помощью принудительного товарищества (в молодежных организациях и часто в армии), когда каждый воспитывал в себе и других твердость, дисциплину, соревновательность и дух Führerprinzip [вождизма]. Сотрудники высших органов управления, учрежденных во время войны для «повышения продуктивности» концентрационных лагерей, демонстрировали профессионализм, жесткость и ролевое дистанцирование. В конечном счете результатом этого неизбежно стала эскалация насилия в отношении врагов, в особенности в отношении Untermenschen [ «недочеловеков»]. В итоге насилие провоцировало соучастие [Paul und Mallmann 2004; Welzer 2005].