Феноменология зла и метафизика свободы

Отказ от разума – достойное «логическое» следствие рационализма. «Поглупеть» призывал Б. Паскаль, «быть проще» – Л. Н. Толстой, «избавиться от логики» – Ф. М. Достоевский. Более того, в обществе, которое соответствует идеалу «тоталитарного рационализма» сами разум и знание становятся опасными для их носителя. Любое отклонение от «разумного порядка», в том числе и от естественного – стихийное бедствие, несчастный случай, поломка технического устройства – будет рассматриваться как проявление злой воли, как результат заговора, диверсии, происков. Следствием этого неизбежно будет своеобразная «охота на ведьм». Поэтому человек, хотя бы самую малость знакомый с предметом несчастья, бедствия или поломки, – «специалист» – будет рассматриваться как знакомый с этой злой волей, причастный ее силе, а значит, и разделяющим ее ответственность. Фактически специалист становится подобным шаману, который может действовать с этой темной силой заодно, может, если захочет, подчинить ее себе. Он постоянно находится под угрозой гнева «соплеменников» и их возмездия. Очень небезопасно быть носителем знаний и просвещенного разума в обществе, построенном тотально «разумно».

3.2. Самооправдание насилия

Я звался Каином. Познав мои страданья,

Господь украсил адом мирозданье.

Хорхе Луис Борхес

Насилие, мораль и политика; Террор и нравственная ловушка терроризма; Нелинейная модель мотивации к насилию; Мифологичность рационалистической идеологии: три источника и три составные части сталинизма; «Основной вопрос философии» или материалистический идеализм; Иррационалистический рационализм; Самоутверждение утопизма; Единство материализма, рационализма и утопизма как собственных противоположностей; Апофеоз мифократии; Сатанинская гордыня или откуда и куда?

Насилие, мораль и политика

[93]

Проблема насилия играет ключевую роль в морали, философии нравственности, политической философии. Проблема допустимого насилия в воспитании и праве (пресловутое «добро с кулаками»), понимание власти как легитимного насилия, государства как института имеющего право на насилие, вплоть до смертной казни, этические проблемы самой смертной казни – только некоторые примеры, первыми пришедшие на ум.

Особую актуальность проблема насилия приобрела в политической морали, серьезным вызовом которой стала проблема терроризма – индивидуального, классового, национально-этнического.[94]

Показательна динамика терроризма. В случае «нечаевщины» и ее поздних последователей в духе народовольцев и российских эсеров, удар был направлен на отдельных противников, как бы многочисленны они не были – речь шла об индивидуальном терроре. Марксизм-ленинизм уже оправдывал и практиковал классовый террор, национал-социализм видел своей мишенью народы, определяемые по расовым и конфессиональным признакам. Современный исламский терроризм видит своего врага во всем «западном». А точнее – всю современную постиндустриальную цивилизацию.

В таком чудовищном явлении как геноцид[95] главное – не просто массовые убийства, а оправдание этих действий, имеющих целью уничтожение целого народа, стирание его с лица земли, лишение возможности жить, любить, рожать детей, продолжать культуру. Геноцид начинается, коренится в определенном состоянии общественного сознания, находящего нравственные основания для массового уничтожения людей только потому, что они не просто «какие-то не такие», а заслуживающие вычеркивания из жизни, из истории человеческого рода.

Дело еще и в том, что источником этой мотивации является не просто злая воля безответственных политиков. Их пропагандистские приемы находят благодарный отклик, они отвечают на существующий массовый запрос на эти «простые ответы на сложные вопросы». Аргументы и призывы ложатся в благодатную почву, чтобы прорасти массовым одобрением насилия и даже массовым участием в нем, как это было с массовым участием не только гитлеровцев в «акциях» по уничтожению евреев в Восточной Европе, или с участием курдов в этнических чистках армян в Турции и Ираке.