Феноменология зла и метафизика свободы

И апофеоз всего – кошмар справедливости и равенства – кошмар всеобщего перераспредела. Одним махом решить все проблемы?! Надо только захотеть! Дело только в воле и власти. Если есть воля, нужна только власть – и все проблемы решаются! «Главное – осуществить мечту, поэтому сначала уничтожается самая богатая часть общества, а все радуются, всем чуть-чуть перепало! Но вот добычу прожили и опять бросается в глаза неравенство, опять есть богатые и бедные… а конца все нет, абсолютное равенство не достигнуто. И вот, глядишь, если у крестьянина две лошади и корова… его уже раскулачивают ради светлых идей. Разве удивительно, что как только возникает стремление к равенству и братству, так тут же и гильотина появляется?», – пишет тот же В. Буковский. Поскольку речь идет об идеологии, в которой царят абстрактные схемы, «огрубляющие и омертвляющие живое», постольку практикой этой идеологии может быть только насилие: над природой, обществом, отдельной личностью.

Апофеоз мифократии

Воплощение идей, отвлекающихся от естественных связей между вещами, от живых культурных традиций, реальных интересов людей, неизбежно предполагает разрушение реальных связей, уничтожение культурных ценностей, подавление всякого инако- и свободо-мыслия. Насилие может осуществляться только специально организованными и мобилизованными для этого людьми. Иначе говоря, рационалистический утопизм для своего «проведения в жизнь» предполагает создание Административной системы, претендующей на бармалеевскую способность «всех сделать счастливыми, а кто не захочет.».

Бюрократизм – alter ego утопического рационализма. Он не способен к творчеству. Он способен только к экспроприации и распределению не собой произведенного, прикрываясь требованием «аскетического» подчинения личных интересов «общественным». Поэтому в конечном счете он выражает потребительские установки. Он ориентирован на «проведение идеи», на борьбу с отклонениями от нее, то есть на учет и контроль, доходящие до абсурда. Например, администрация ГУЛАГа вела четкий учет зеков. Живой зек или нет, было совершенно неважно, главное, чтобы он был в списках – живых или мертвых – чтобы можно было отчитаться.

О том, что иерархически организованная система бюрократической ответственности создает систему тотальной безответственности, уже писалось. Человек в ней начинает жить и действовать не от себя лично, а «от имени» некоей инстанции, представителем которой он якобы является. А обилие инструкций и нормативно-директивной документации оказывается необходимым, чтобы в любой момент времени человек мог бы быть привлечен к ответственности за вещи им совершенно непредсказуемые. Более того, инструкция, которую невозможно выполнить, нужна и для того, чтобы каждый знал, что он виноват и что наказание может последовать всегда, когда этого захочет начальство. Человек попадает под власть некоего безликого и неуловимого морока – man, переживание власти которого было гениально описано Ф. Кафкой в «Процессе» и «Замке».

Одурманенное рационалистической мифологией сознание становится совершенно невменяемым – как в плане полной задурен-ности, так и в плане самодурства. В «Чевенгуре» и «Котловане» А. Платонова такое сознание выражено в сознании строителей нового общества, проводящих сплошную коллективизацию: «эти люди даже крестьян убивают как бы во сне, находясь в состоянии, близком к гипнотическому, они не отдают себе отчета в том, что они творят». Характерно и наблюдение М. М. Пришвина: «трудно теперь оценить это действие большевиков, когда они брали власть, подвиг это или преступление, но все равно: важно только чтобы в этом действии было наличие какой-то гениальной невменяемости»[104]

.

Субъект этой невменяемости – man – оживает в безлико-обобщенных персонажах плакатного энтузиазма. В этом плане не только сталинизм, но и его предтеча – марксизм – высшее, наиболее полное торжество обезличенного man, а значит – в них находит свое наиболее зрелое выражение самозванство. Человек этого учения – некая абстрактная одномерная сущность, выражающая нечто общее всем индивидам, а следовательно, от индивидуального отвлекающаяся в некую абстрактную формулу типа человек – система общественных отношений. Приравнивается к нулю и отбрасывается все личностное, так же как и все реально-жизненное: мораль, семья, религия, грех, совесть и т. д.