Ференц Лист

В июне 1840 года Лист откликнулся на смерть Никколо Паганини[22] статьей «О Паганини, по поводу его смерти»^[23], в которой есть очень характерные строки: «Рассматривать искусство не как удобное средство для достижения эгоистических целей и бесплодной славы, но как симпатическую силу, объединяющую и сплачивающую людей друг с другом; строить свою жизнь в соответствии с тем представлением о высоком звании артиста, которое должно быть идеалом таланта; раскрыть деятелям искусства суть того, что они должны и что могут сделать; покорить общественное мнение благородством и великодушием своей жизни, зажечь и поддерживать в душах столь родственное добру восхищение прекрасным — вот задачи, которые должен поставить перед собой художник, если он чувствует в себе достаточно сил, чтобы завоевать право наследовать Паганини… Пусть же художник откажется с радостным сердцем от суетной эгоистической роли, нашедшей, как мы надеемся, в Паганини своего последнего блестящего представителя; пусть он видит свою цель

в себе, а не вне себя; пусть виртуозность будет для него средством, а не целью,

и пусть он никогда не забывает, что если noblesse oblige[24], то в такой же мере и даже больше, чем благородство, génie oblige»

[25].

Эта короткая статья представляет безусловный интерес по двум причинам. Во-первых, перед нами — творческое кредо самого Листа, которому он никогда не изменял, и его завет всем последующим поколениям тех артистов, кто в действительности достоин призвания Художника. Во-вторых, Листа чаще всего сравнивали именно с Паганини, считая их дарования тождественными. Однако сам Лист явно противопоставляет себя гению скрипки по единственной причине: признавая за Паганини несомненный дар, он не мог не чувствовать эгоистического характера этого дара, его направленность исключительно на самого себя. Такой эгоизм в искусстве был для Листа неприемлем! В свое время он всё прощал Вагнеру лишь потому, что гений Вагнера, в отличие от личности, общечеловечен и не эгоистичен. К сожалению, приходится констатировать, что надежды Листа на то, что «суетная эгоистическая роль» художника обрела в Паганини «своего последнего блестящего представителя», не оправдались. Наоборот, до обидного мало альтруистов, подобных Листу…

Парадокс нашего времени заключается в том, что для дальнейшего прогресса искусства необходимо остановиться и оглянуться назад. Не упрямо стремиться вперед, подобно брейгелевским слепцам, но обратиться к наследию титанов прошлого. Необходимо осознать, что сделанное ими не есть отжившая свой век, запыленная история, пусть даже и великая, но ныне годная лишь на то, чтобы тешить амбиции кучки интеллектуалов. На самом деле это руководство к действию, пример, достойный подражания и актуальный особенно теперь. Гении прошлого ясно видели опасность и напрямую заявляли, что в искусстве власть «антихриста» — коммерции и моды^[26] — приведет к гибели. Не их вина, что их голоса так и не услышали и мнимый прогресс, основанный на господстве индустрии

в вагнеровском и листовском понимании этого слова, заставил человечество пойти по пути, ведущему в пропасть. Ныне для искусства есть только две альтернативы: отойти назад от опасного края, на котором оно уже стоит, или пасть в бездну. Так пусть же одним из маяков на дороге к спасению станет жизнь великого композитора, неутомимого борца за истинное искусство, самоотверженного и бескорыстного человека, подлинного аристократа духа Ференца Листа!

Основное внимание в данной работе уделено непосредственно биографии Листа. Мы позволили себе не касаться музыковедческих проблем, сразу же отсылая заинтересованного читателя к до сих пор не превзойденному (в литературе на русском языке) двухтомному труду Я. И. Мильштейна[27], осуществившего настоящий прорыв в отечественном «листоведении», с научной скрупулезностью подойдя к обширнейшему наследию Листа — композиторскому, литературному, эпистолярному. Именно он безоговорочно вывел Листа из рядов «лицемеров от камерной музыки» и неопровержимо доказал величие его творческого гения. По его словам, «для исследователя, желающего обнаружить истину, не должно быть сомнения в том, что композиторская и исполнительская деятельность Листа находятся в неразрывной связи, что всякое нарушение этого единства неизбежно влечет за собой искаженное представление о его творческой личности. Суждения, игнорирующие данное обстоятельство и, к сожалению, встречающиеся до сих пор, лишь показывают, что Лист как художник всё еще недостаточно понят и изучен. За поверхностными представлениями о Листе скрывается, в сущности, непонимание и незнание его творчества. Узнать Листа — это значит освободиться от накопленных годами ложных мнений и предрассудков, восстановить его творческий облик в свете истинных фактов»^[28].