Ферзи

Чародей смотрел на их блаженные умиротворённые личики и понимал, что колдовской сон, да и банальная простуда этих двух врядливозьмёт. Не с его счастьем. По отношению к девицам он вообще испытывал весьма двоякое чувство: досады и тёмного удовлетворения. С одно стороны, было несказанно жаль, что столько сил, надежд и стараний, положенных на тайный вызов демона и затирание всех энергетических следов, пошло зазря, обернувшись совершенно дурацкой постановкой с бессмысленными забегами. Тёмная личность, вообще, был существом весьма утилитарным и попусту тратить ресурсы, особенно свои, не любил и считал проявлением дрянной подготовки. С другой, именно сейчас он с небывалой ясностью понял, что истинное удовлетворение и чувство полноценной отомщённости он получит лишь собственно ручно свернув эти славные головки. Стравленный с призраками демон, что всё ещё бился в конвульсиях в подземной галерее, своим бесславным провалом дал ему ни с чем не сравнимую по удовольствию возможность закончить дело собственноручно. И вот они лежат здесь, как на ладони, такие сонные, уставшие и слабые, такая близкая цель… Жаль только собственная слабость не позволит сейчас даже, как следует, попинать неподвижные тела, не говоря уже о качественном умертвлении. Разве что тюкнуть по черепу камнем, но поблизости ничего подходящего, кроме переполненных баулов, не находилось, а спускаться с холма к разворочённому входу в гробницу, не было ни сил, ни желания.

«С другой стороны, — мужчина рассеянно почесал упорно не желающую отрастать бороду, — возможно, всё даже и к лучшему. Никому в голову и не придёт искать печать Кейтуса в поклаже двух чумных, недалёких девчонок, что просто выглядят оплодом легкомыслия. И раз печать упорно не желает менять обладателя — главное, проследить за тем, чтобы они раньше времени столь капризный артефакт не потеряли. Это всяко безопаснее будет, чем снова предпринимать попытки к изятию».

Тяжело вздохнув, чародей собрался уйти, но, не справившись с соблазном, припал на одно колено и осторожно, даже трепетно протянул руку к шее ближайшей девицы, желая унести с собою хотя бы воспоминания о столь приятном занятии, как удушение. Неожиданно, рыжая бестия резко дрыгнула ногами и перевернулась на другой бок, едва не спровоцировав преждевременный инфаркт у ещё вполне молодого мужчины.

— Дед Лесной? — сонно проворчала неудавшаяся жертва, пытаясь нашарить что-нибудь в большом тряпичном узле. — На-на, только отцепись достал уже!!!

При этом в опасной близости от головы мужчины просвистел массивный золотой браслет инкрустированный крупными каменьями. Чародей тяжело сглотнул, проследив, как несётся с холма столь щедрый откуп, и тихонечко ушёл в город в поисках крова и стола, столь недальновидно оставленных загулявшими хозяевами.

* * *

Араон Артэмьевич Важич позволил себе блаженствовать пусть и не со спокойной душой и чистой совестью, зато с удобной родной кроватью, чистым одеялом и полным желудком. Сегодня впервые за последние три дня ему довелось спать дома в собственной кровати и лечь при этом до полуночи. Как ни лютовала почтенная и, безусловно, снедаемая горем Альжбетта Важич, требовавшая от сына немедленно сопровождать её с невесткой на княжеское празднование Средницы, молодой человек оставался непреклонен, как высеченный из гранита памятник Светлому князю Калине, что нынче устанавливали на главной площади вместо ожидаемого всеми фонтана. Раздосадованная вдова, желающая сразу продемонстрировать всем охочим до холостых и высокопоставленных чародеев вертихвосткам и их мерзопакостным мамашам, что послушный сын уже определился с выбором и не бросит на произвол судьбы свою не рождённую племянницу, едва не искусала от досады собственные кружевные перчатки. Увы, все её веские и неподлежащие сомнению доводы Арн просто пропустил мимо ушей по причине крайней усталости и лёгкого целительного транса.

Так что на данный момент молодой человек имел ни с чем не сравнимое удовольствие просто спать. Подложив под щёку сложенные ладони, он сладко раскачивался в невидимой лодке, просто наслаждаясь мягкостью перин, тишиной покинутого всеми дома и умиротворением. Выпитый перед сном стаканчик пионовой водки гарантировал отсутствие сновидений, чему Мастер мог только радоваться. Как-то за всеми заговорами и внутрисоветной грызнёй не приходилось надеяться увидеть в грёзах нежных дев в Поднебесных кущах или хотя бы знакомое урочище.

Вопль болтуна, чудом выжившего, но от того, кажется, слегка свихнувшегося на громкости, заставил чародея не просто подскочить с постели, но даже сделать кувырок назад, схватить меч и бросить в противника огненным светляком.

— Алло, — недовольно бросил молодой человек, пытаясь зажатой в руке гантелей сбить пламя с приколоченной на стену имитации болотной виверны.

— Арн, сюда, живо, — прокаркал опостылевший до зубного скрежета голос вечно бодрого Воронцова.