Фьезоланские нимфы

Целуя, молвила: «Мой друг бесценный,Какой-то властной нежною судьбойВлекусь тебе предаться непременноИ не искать защиты никакойПротив тебя. Сдаюсь тебе — и пленнойНет сил уж никаких перед тобойПротивиться Амуру: истиранилМеня тобой — глубоко в сердце ранил.

CCCVIII

И я исполню все твои желанья,Всё, что захочешь, сделаешь со мной:Утратила я силы для восстаньяПеред Амуром и твоей мольбой;Но лишь молю — яви же состраданье, —Потом иди скорей к себе домой:Боюсь, что всё же буду здесь открыта

Подругами моими — и убита».

CCCIX

Дух Африко тут радость охватилаПри виде, как в душе приятно ей;Её целуя, сколько силы было,Он меру знал в одной душе своей.Природа их на хитрость убедила —Одежды снять как можно поскорей.Казалось, у двоих одно лишь тело:Природа им обоим так велела.

СССХ

Друг друга целовали и кусали,Уста в уста, и крепко обнялись.«Душа моя!» — друг дружке лепетали.Воды! Воды! Пожар! Остановись!Мололи жернова[49]

— не уставали,И оба распростёрлись, улеглись.«Остановись! Увы, увы, увы!Дай умереть! На помощь, боги, вы!»

СССХI

Вода поспела, пламя погасили,Замолкли жернова, — пора пришла.С Юпитером так боги пособили,Что Мензола от мужа зачалаМладенца-мальчика; что в полной силеИ доблести он рос — вершить дела;Всё в свой черёд — так о повествованьеМы доброе дадим воспоминанье.

CCCXII[50]

Так целый день почти что миновался,Край только солнца, видный, пламенел,Когда усладой каждый надышался,

Всё совершив, обрёл, чего хотел;Тут Африко уйти уже собрался,Как сам решил, но всё душой болел;И, Мензолу руками обнимая,Он говорил, влюблённый лик лобзая:

CCCXIII

«Будь проклята, о ночь, с своею тьмою,Завистница восторга нас двоих!Ведь я так рано принуждён тобоюПокинуть благородную! КакихЯ ждал блаженств — и их лишён судьбою!»И много длительных речей иныхВ страдании глубоком изливалось:Разлука горше смерти показалась.

CCCXIV[51]

Стояла Мензола, мила, стыдлива,

Потупившись, как будто бы грешна,Хотя уж не была она так живо,Как в первый раз, тоской удручена.Разнеженная, хоть чужда порыва,Была уже счастливее она.Обмана всё-таки ей страшно былоНевольно — и она заговорила:

CCCXV

«Что можешь сделать ты ещё — не знаю;Не уходить — предлог теперь какой?Любовь моя, тебя я умоляю, —Ты утолён со всею полнотой —Ты должен удалиться, полагаю,Не медля ни минуты здесь со мной.Ведь только если ты уйдёшь, любимый,Я здесь могу остаться невредимой.

CCCXVI