Философия истории

Постмодернист приводит пример сравнения террористического акта и природного катаклизма. Социальное становится равнопорядково природному.

Во всех этих рассуждениях важно, что реальность симулируется, реальными становятся модели реальности и симулякры, социальное растворяется и поглощается массой. Масса осваивает мир и реально, и виртуально посредством самоорганизующихся проектов. Разумность проявляется в самовозникающейся рациональности действия масс, по той же схеме, как и осуществляет выбор каждый, идя в супермаркете к кассе, где меньше всего людей. Все мы поступаем так, не вдаваясь в проблемы рациональности такого выбора, но спонтанно поступая рационально. Так и масса поступает в быстро меняющемся жизненном проекте. Причем сам проект складывается спонтанно и рационально как ответ на вызовы как реальные, так и виртуальные, но воспринимаемые как реальные. Эти спонтанные ответы складываются в большей перспективе не как хаотическое движение, а как то изменение, которое имеет свои закономерности и их можно исследовать научно. Не зная субъективную «волю» каждого субъекта можно многое сказать о состоянии и действиях всей массы.

В своей работе «Память, история, забвение» П. Рикер пишет, что в случае, если всемирная история рассматривается как конститутивная идея, вроде гегелевской Идеи, в которой совпадают рациональное и реальное, то она должна рассматриваться как становление, порождающее в своем движении самое себя. Тогда, заключает он, в идее всемирной, всеобщей истории кроется опасный парадокс: может ли единство истории порождаться тем же, что его разрывает? Ноосферная концепция всемирной истории отвечает: Да, может. Вообще ответ на этот парадокс и парадоксы постмодернизма надо искать не там. Точки разрыва — это точки сингулярности синергетически самоорганизуемой разумной материи. Она неуничтожима не потому, что физически неуничтожима, а потому, что все равно возникнет при тех же условиях, если вдруг исчезнет, и когда-нибудь условия сложатся так же, как они сложились на Земле. В этом смысле эта история всемирная и в этом смысле разумная материя неуничтожима и вечная. По крайней мере, дальше этого вывода сегодня прогнозировать сложно, не впадая в глобальную спекуляцию. Но этот вывод аргументируется разворачивающейся всемирной историей человечества и статусом научного знания.

§ 6. Методология современной философии истории

Развитие науки доказывает, что социально-гуманитарное знание рано или поздно, по мере своего развития приобщается к принципам наук о природе и строится по ее методологическим канонам. Такой подход имеет определенную цель и полностью себя оправдает в ноосферной концепции Всемирной истории.

Первый методологический тезис: существует только одно общее понимание науки в рамках исторически сложившейся современной научной парадигмы. В настоящее время наука — это рациональное, систематизированное, объективированное и верифицируемое знание, формирующееся синергетически и обладающее прогностической характеристикой. Любой другой свод умозаключений не отвечающий этим характеристикам может быть знанием, но не обязательно научным.

Первый тезис обусловливает заявку второго методологического тезиса: специфической научной методологии для гуманитарного и социального научного знания от личной от методологии точных наук и естествознания не существует.

Два очень простых и ясных тезиса отнюдь не противоречат сложившейся философской, методологической и научной традициям. Они только вносят ясность в наши рассуждения. Философы творите свои концепции разрешения проблемных ситуаций с учетом ваших возможностей. Но как только вы начинаете творить логику, вы уже играете на поле науки. Как только вы начинаете строить научную методологию — вы уже ограничены в своих умозрениях и обязаны соблюдать принципы научности. Это безусловно относится и к философии истории.

Еще два научных методологических тезиса. Собственно они известны, один более, другой менее. Проблема в том, что методология исторически обусловлена. Суть третьего тезиса: принцип дополнительности является сущностной характеристикой современного научного знания.

И четвертый тезис — это «теорема» о неполноте любой научной теории: невозможно построить научную теорию, которая объясняла бы все феномены средствами этой теории. Всегда найдется конструкт или феномен необъяснимый этими средствами.

Почему важно отметить эти два тезиса? Потому что они объясняют многое и отвечают оппонентам, которые тут же навешивают ярлык позитивизма, как только делается попытка создать научную теорию гуманитарного или социального знания.