Философия настоящего

Это как если бы мы приняли формулу, с помощью которой преобразовывали бы ценность доллара на 1913 г. в его ценность на 1930 г. и в его ценность на любую другую возможную дату в человеческой истории, и перешли от констант питания, одежды и т. п. и того, на что они будут обмениваться, к обобщенной экономической области, в которой расстояния между обмениваемыми благами, которыми мы владеем, и благами, которые нам нужны, можно выразить в некоторой формуле, пригодной для любой возможной ситуации. Если бы мы установили такой мир детерминированных интервалов между абстрактными ценностями и если бы в нашей попытке дать нашим экономическим законам формулировку, которую они принимали бы в любой возможной ситуации, мы установили ценности в терминах их редкости, т. е. в терминах интервалов, — если бы мы преуспели в этом деле, то смогли бы помыслить этот абстрактный экономический мир как мир реальной оценки, относительно которого переживаемые нами экономические ситуации были бы субъективными отражениями. Так, ортодоксальная школа экономики в каком-то смысле сводила все ценности к труду, необходимому для их производства, т. е. к экономическому интервалу между сырьем и конечным продуктом, и пыталась отыскать в экономическом процессе более точные законы обмена, которые обладали бы универсальной применимостью во всех экономических ситуациях. Австрийская школа, между тем, показала нам уникальный характер нужды, кроющейся за этим оцениванием, который, следовательно, не мог быть растворен в абстрактных формулах обмена.

Я не хочу заводить слишком далеко несколько натянутую аналогию; но она может помочь прояснить ошибку референции, общую для обоих случаев. Константы, фигурирующие в формулах обмена или преобразования, отсылают не к сущностям, которые могут быть определены через символы обмена или преобразования, а к таким единообразиям в этих процессах, которые позволяют нам дать им самое широкое обобщение. Рискну сказать, что успешное развитие теории общей относительности, с ее кажущейся отсылкой за пределы опыта, обусловлено могуществом ее математического аппарата, который воспользовался концепцией «поля», взятой из теории электромагнетизма и перенесенной в теорию гравитации. Генерализация, принадлежащая Римановой геометрии, Гауссовы координаты и тензорная математика, прикладываясь к полю физики, вводят новую сущность лишь постольку, поскольку их применение предполагает четырехмерное многообразие, в котором время — одно из измерений. Поглощение времени пространством, как мы видели, лишает реальность характера новизны, неотъемлемо присущего изменению. Оно низводит изменение, в том числе движение, до субъективного опыта и ставит на его место геометрию пространства-времени, в котором неумолимо прочерчено каждое событие. В Ньютоновой механике, учитывая такие единообразия природы, как закон гравитации, была заключена схожая детерминация физических событий; но эта детерминация не вытекала из формальных характеристик, в которых течение времени могло быть приравнено к пространственной протяженности или в которых пространственные и временные протяженности сливались воедино как предзаданные числа в детерминации интервала. Пространство, будь то Евклидово или неевклидово, было необходимым каркасом, в котором должно происходить изменение, и происшедшие изменения можно было пространственно картографировать и геометрически описать; но ничто из этой необходимости не переходит в причины движения. Ум мог быть всецело поглощен верой в то, что законы изменения так же неумолимы, как и структурные характеристики пространства; но это была вера, покоящаяся в лучшем случае на индукции, которая никогда не могла выйти за пределы презумпции. Изменение всегда могло предположительно быть иным, чем оно есть. Геометрическая структура и то, что из нее вытекает, никогда не могут быть помыслены иными, чем они есть. Следовательно, пока природа предстает в опыте с открываемыми нами грубыми константами, которые меняются при нашем дальнейшем исследовании, референция таких формул, как формулы генерализованной относительности, всегда будет референцией к ситуации, которую можно помыслить иной, чем она есть. Они никогда не могут исчезнуть в нашем мышлении о мире, растворившись в геометрии пространства-времени. Например, всегда можно будет предположить, что константа гравитации окажется несводимой к искривлениям пространства-времени. Я возвращаюсь к сделанному раньше утверждению, что референция общей относительности, как и референция специальной относительности, — это референция к полю опыта, в котором располагаются научные проблемы, наблюдения и эксперименты.

IV. Объективная реальность перспектив[20]