Финансист

The thing that strikes me as strange in all of this is that if he was so nice and kind and gentle and remote-a mere hired and therefore subservient agent-how is it that he could have gone to Mr. Stener's office two or three days before the matter of this sixty-thousand-dollar check came up and say to him, as Mr. Stener testifies under oath that he did say to him,	Мне кажется странным, чтобы такой милый, любезный, доброжелательный человек, занимающий скромное положение платного агента и, естественно, старающийся угодить своему нанимателю, мог прийти к мистеру Стинеру за три дня до этой истории с шестидесятитысячным чеком и заявить ему -мистер Стинер показал это сегодня под присягой:
'If you don't give me three hundred thousand dollars' worth more of the city's money at once, to-day, I will fail, and you will be a convict.	"Если вы немедленно, сегодня же, не дадите мне еще триста тысяч долларов из городских средств, я стану банкротом, а вы арестантом.
You will go to the penitentiary.'?	Вам не миновать тюрьмы".
That's what he said to him.	Вдумайтесь в его слова!
'I will fail and you will be a convict.	"Я стану банкротом, а вы арестантом.
They can't touch me, but they will arrest you.	Меня никто не тронет, а вас арестуют.
I am an agent merely.'	Я всего только агент".
Does that sound like a nice, mild, innocent, well-mannered agent, a hired broker, or doesn't it sound like a hard, defiant, contemptuous master-a man in control and ready to rule and win by fair means or foul?	Не знаю, похоже ли это на слова милого, мягкого, ни в чем не повинного, благовоспитанного агента и наемного маклера, или же на слова наглого, высокомерного и жестокого хищника, человека, привыкшего распоряжаться, приказывать и любой ценой побеждать?
"Gentlemen, I hold no brief for George W. Stener.	Господа присяжные, я не намереваюсь защищать здесь Джорджа Стинера.
In my judgment he is as guilty as his smug co-partner in crime-if not more so-this oily financier who came smiling and in sheep's clothing, pointing out subtle ways by which the city's money could be made profitable for both; but when I hear Mr. Cowperwood described as I have just heard him described, as a nice, mild, innocent agent, my gorge rises.	По-моему, он виновен не меньше, если не больше, чем его самоуверенный сообщник, этот пронырливый финансист, явившийся как волк в овечьей шкуре к городскому казначею, чтобы толкнуть его на неправедный путь личного обогащения. Но когда при мне мистера Каупервуда называют, как это было сделано сейчас, милым, любезным, простодушным исполнителем чужих поручений, я содрогаюсь!
Why, gentlemen, if you want to get a right point of view on this whole proposition you will have to go back about ten or twelve years and see Mr. George W. Stener as he was then, a rather poverty-stricken beginner in politics, and before this very subtle and capable broker and agent came along and pointed out ways and means by which the city's money could be made profitable; George W.	Господа присяжные, для того чтобы составить себе обо всем правильное представление, надо вспомнить, что лет десять - двенадцать назад, когда мистер Джордж Стинер был бедным человеком и новичком в политическом мире, к нему явился этот ловкий, лукавый биржевик и научил его извлекать выгоду из городских средств.
Stener wasn't very much of a personage then, and neither was Frank A. Cowperwood when he found Stener newly elected to the office of city treasurer.	В то время никто не знал Джорджа Стинера, как, впрочем, и Фрэнка Каупервуда, когда тот впервые встретился с вновь избранным городским казначеем.
Can't you see him arriving at that time nice and fresh and young and well dressed, as shrewd as a fox, and saying:	О, как ясно вижу я этого человека - эту хитрую лису! - вот он явился к Стинеру, изящный, молодой, свежий, прекрасно одетый, и сказал: