Флейта для чемпиона

Татьяна сидела на ступеньках уже не одна. Рядом с ней пристроился Леонид Толкалин с гитарой. Он взял несколько аккордов и откашлялся.

— А-а-а, нахально-инструментальный ансамбль? — сказала ему Елена. — Что нового?

— Три-четыре! — по-дирижёрски взмахнула Татьяна руками. И Лёня тихонечко запел:

Спортсмен выжимает железа тонны,Так, что спины слышны тяжкие стоны,Здесь всё нам ясно, и мы заявим прямо:Решают здесь доли секунды и грамма.Чтобы быть здоровым и чтобы быть смелым,Зарядок много есть для тела,И все зарядки хороши,А где зарядки, ты мне подскажи,

А где зарядки для души?Вот в чём вопросИ вот в чём дело!Чтоб наши души не мучила ревность,Чтоб мы дружны рекордно были,Чтоб верной любви мы рекорды били,Вот для чего нужна и важна нам,Вот для чего важна и нужна намДуш наших верность и наших душ задушевность!

— Души нет! — засмеялась Светлана.

— Правильно, нет! — саркастически заметила Татьяна. — У кого души нет, у того её нет, а у кого она есть, у того она есть! Пошли, чего с ними разговаривать!..

К ним, запыхавшись, подбежали Тарас Сидякин и Вадим Масюков.

— Ну, всё, девчонки, всё! — возбуждённо жестикулировал Тарас. — Ларионов согласился выступать за чужую команду и под чужой фамилией. Сейчас он мне сам об этом сказал!..

— Раз, говорит, надо, значит, надо! — поддакнул Вадим.

— Слышала? — торжествующе повернулась к Татьяне Лена. — Ну, что твой ДОТ Ларионов?.. За чужую команду согласился выступать!..

Но Татьяну не так-то легко было убедить:

— Ну и что, что согласился? А в последнюю минуту, может, передумает!..

— Строишь из себя какой-то страшный суд, — неприязненно сказала ей Елена.

И тут мимо беседки прошла новая компания полуночников: сам Ларионов — в чёрном костюме, Стеллка — в бальном платье, Гусь — с тяжёлым чемоданом и транзистором.

— Как говорится, миру — мир, а пиру — пир?! — сказал на прощание ошеломлённым «олимпийцам» Гусь.

Вся компания скрылась в воротах… Затем послышался шум отъезжающей машины.

Надежда беспомощно опустилась на скамейку:

— Мне худо…

— Кажется, наша затея кончится тем, что этим Ларионовым «Интерпол» заинтересуется, — со значением сказал Вадим.

— Какой ещё «Интерпол»? — слабо отозвалась Надежда.

— Интернациональная полиция. Вот вам ваш херувимчик-любимчик! Вот вам ваш Ларионов, ваш атлет-аскет-оглы сызмала-рекорд-бей. По-моему, он побьёт все существующие на свете рекорды безнравственности.

— Чем-чем, а уж вашими авантюрами Интерполу… или там угрозыску давно пора заинтересоваться! — сказала Татьяна.

Глава 6. ОЛИМПИЙСКОЕ СПОКОЙСТВИЕ

Над «судейской» беседкой висел написанный маслом портрет Вениамина Ларионова в большой багетной раме. Дворовые «олимпийцы» азартно соревновались на спортплощадке по прыжкам в высоту, а болельщики, как и положено болельщикам, весело горланили.

Голос Виктора-диктора, комментирующего соревнования, гулко разносился из усилителя по всему двору:

— Итак, первая часть олимпийских марафон-прыжковых игр подходит к своему разгару! Участники наших игр сделали почти по сто тридцать пять прыжков! Осталось предварительно определить только чемпиона по прыжкам в высоту. Среди претендентов Вениамин Ларионов, Вадим Масюков и Геннадий Цветков. Как сказал бы Грибоедов: «…который же из двух, то есть, который же из трёх?..»

Рёв, свист, крики: «Ла-ри-онов! Ма-сю-ков! Цвет-ков!»

Комментатор продолжал:

— Если Ларионов возьмёт первое место по марафон-прыжкам в высоту, тогда это будет мировое достижение! Мировое, конечно, не в смысле мировое, а в смысле замечательное! Сейчас к прыжку готовится соперник Ларионова Вадим Масюков. Он заметно волнуется. Слишком даже заметно. А что же делает в это время Ларионов? Как всегда, улёгся на траву и читает книгу своего любимого писателя…

Вита сидела на скамейке и что-то писала в блокноте.

К ней подошёл Леонид и заглянул через её плечо:

— Оказывается, ты пишешь ему записки и без меня?

— Не подсматривай, — подняла голову Вита.

— Вита, нас с тобой обманывают. У него роман со Стеллкой и её сестрой Степанидой.

— Тогда почему это обманывают нас? — рассердилась Вита. — Ты хочешь сказать — меня!

В это время Татьяна, держа под мышкой какую-то доску, окликнула Елену:

— Товарищ Гуляева, вы не разрешите мне прибить к стене дома вот эту мемориальную доску?

— Это что ещё за мемориальная доска?

— А вот… — Татьяна показала ей доску.

Елена медленно прочитала надпись:

— «В этом дворе прыгал и допрыгался…» Это кто допрыгался, уж не Ларионов ли? — возмутилась она.

— Ну, я же не написала фамилию. Вот кто допрыгается, я и допишу, а пока так повешу. В назидание потомкам.