Фонтан

Впереди показался знакомый обрыв. Можно попробовать пробежать вдоль русла, там попросторнее, и если ветер не переменится… Новые щелчки послышались откуда-то спереди.

Пьеро снова свернул, пробежал сквозь очередной разрушенный дом и оказался на небольшой площадке. Посредине пятачка – шагов сорок в поперечнике – стояло круглое блюдо на высокой ножке. Из центра блюда торчал длинный каменный хоботок, разветвлявшийся на конце. Старики рассказывали, что до Вспышки из таких хоботков лилась вода и всё это вместе называлось «фонтан». Врали, конечно. Кто же станет расходовать воду – воду! – просто так, «для красоты». Да и где её столько взять…

Одна сторона площадки обрывалась в овраг. Щёлканье и клёкот приближались.

Пьеро перебросил бак на грудь, обхватил его руками, поджал колени и кубарем покатился вниз.

Всё замелькало перед глазами. Как в детстве, когда они с Арлекином сбегали из пещеры, чтобы покататься с барханов на пустых паучьих коконах. Коконы вечно выскальзывали из рук, норовили оказаться сверху и заодно врезать по голове. Было больно.

Ай! Пьеро налетел на выступ, его подбросило и шлёпнуло о песок. Вокруг взметнулось бурое облако. Он лежал и смотрел на серое облачко, которое вызвал; думал, что скоро умрёт, потому что из лёгких вышибло воздух, и не было сил встать, не то что поднять тяжеленный бак; ещё думал, что пауки сейчас найдут тропу вниз: они-то половчее человека будут. Если повезёт, может получится убить одного. Вот бы успеть. Ещё один сгинувший ученик Власа.

– Прости, старик, – губы шевелились еле-еле, вместо слов еле слышный сип.

Неподалёку заскрипело. Противно так. Уииии, уииии. Словно ветер мотает калитку на ржавых петлях. Пьеро повернул голову. Прямо над ним из стены оврага выглядывала будочка с треугольной крышей. Похоже, это и есть тот трамплин, что так неудачно… Стоп. Причём тут неудача? Наоборот, свезло так свезло! Маленькая, в половину роста взрослого человека, она призывно покачивала приоткрытой дверцей.

Пьеро от радости забыл, что не может дышать и вздохнул. Лёгкие обожгло, позвоночник хлестнуло болью, но он встал.

Нашёл! Не может быть! Нашёл!

Подобрал бак – тому хоть бы хны, даже вмятин не прибавилось, и закинул железку за спину. На обрыве послышался знакомый клёкот, сверху потекли песчаные струйки. Пьеро подобрался к дверце и заглянул внутрь. Там было темно, но вдалеке вроде что-то светилось, а ещё – он не сразу поверил носу, даже спустил шарф и принюхался ещё раз – из лаза веяло сырым теплом. Такой сырости не бывает, просто не может быть! Чтобы стало так сыро нужна целая, эта, как её, ванна! А может, даже бочка воды!

Стараясь не думать о том, сколько времени понадобится паукам-охотникам, чтобы полностью переварить его, если они сообразят сюда сунуться, Пьеро протиснулся внутрь.

***

– Скажи, если бы ты смог позвать к нам кого-то, кто бы всё исправил, кого бы позвал?

– Всё – это что?

В яме, обложенной камнями, теплился костерок. Огонь цеплялся за куски угля, карабкался, вгрызался, разгорался и под ветром снова слетал вниз. Пьеро подумал, что с людьми теперь также – сколько ни карабкайся, из ямы не выбраться.

В ложбине меж двумя высокими дюнами было почти спокойно. Короткие порывы ветра не в счёт. В пустыне без ветра не бывает. Когда ветер немного стихал, позволяя самонадеянному огоньку подняться повыше, Пьеро мог различить Арлекина. Тот сидел с другой стороны ямы, нахохлившийся как гриф на кресте. Задавал свои странные вопросы хриплым полушёпотом, каждый раз прокашливаясь.

– Вообще всё. Вспышку. Людей.

Пьеро задумался.

– Никого не позвал бы. Смысла нет.

– Вот и я думаю: пусть оно идёт как идёт, – Арлекин вытянул ноги к огню и откинулся назад, задрал голову к своим любимым звёздам. – Однажды мы все наконец умрём. Может, тогда…

– Нет, ты не понял, – Пьеро вдруг чувствует, как краска прилила к щекам. Как раньше, когда он часами спорил с Арлекином, стараясь убедить и каждый раз проигрывая спор. – Влас говорит, раньше люди верили в богов, в инопланетян, в тайные заговоры, во что и в кого угодно, на кого можно было бы свалить ответственность. А после вспышки винить некого. Понимаешь, мы теперь сами по себе.

– И я о том, – Арлекин тихо усмехается. – Одни-одинёшеньки, пасынки звёзд, убийцы планет. Нам даже не хватает воли достойно умереть. Жмёмся по старым подвалам, слизываем росу с камней, рискуем жизнью ради яиц пауков. Бывшие цари природы, ха. Когда я понял это, просто пошёл вон за той голубой звездой. Это честнее, чем как вы с Власом.

– Честнее? Ты бросил нас, – Пьеро злится, как и всякий раз, проигрывая очередной спор. Арлекин прав, и от этой горькой правоты хочется разбить ему лицо. – Ты должен был стать шаманом, провожать, лечить и утешать. А ты бросил нас всех!

Короткий, но яростный порыв ветра насыпал песка в огонь. Пьеро кажется, что огонь умер, потому что уголь стал мрамором. Фигура Арлекина на той стороне почти слилась с тьмой, растворилась среди редких бледных звёзд. Голова его откинулась назад ещё больше – человек так не может. Если у него цела шея, конечно.

– Я сделал то, что было нужно.