Франсуа Вийон

Он дает всем мудрый совет: быть всегда начеку. И перво-наперво: не доверяться трактирщикам, которые спаивают бедолагу, опустошают кошелек и передают в руки полиции.

Берегись, голытьба,Столба,Бойся пеньковой петли,Лги и юли,Чтоб не спать на соломе сырой,

Вовремя хайло закрой[188].

Тем, кто взламывает печати на больших сундуках, кто открывает замки — изготовителям «фомок», — поэт напоминает, играя на двух смыслах слова «кофр» (coffre)[189], что тяжелые укрепленные двери ведут к закрытым наглухо темницам. Риск в том, что тут много лишних: всякий соучастник — возможный болтун.

Принц с козьей ножкой, будь всегда на стрёме,Не доверяй подельщикам ни в чем:Сплутуют в кости — и в казенном домеОкажетесь все вместе под замком[190]

.

Фальшивомонетчикам достаточно назвать пытку, которую обычно к ним применяют. Подделывать королевскую монету — это покушаться на верховную власть суверена: монета — знак публичной власти, и не стоит вносить смуту в общественный порядок, где все экономические взаимоотношения предполагают наличие твердых эталонов. Чаще всего фальшивомонетчики кончают в котле Свиного рынка.

Принц, дай Бог ноги из свинарен,А если не поможет Бог,Ты будешь, как свинья, ошпарен:Ох, ну и крут там кипяток![191]

Мораль бесхитростна. Глупый малый, играющий в бандита на большой дороге, прекрасно видит, что опыт одних ничему не учит других. К чему приводить перечень преступлений и наказаний! У бандита все равно один конец — повенчаться с веревкой. Можно сколько угодно втолковывать ему все, что угодно, — он лишь пожимает плечами.

О принц плутов, не слушай тары-бары,Что, мол, дружны с удачей кокийяры:Придет конец — волосья поздно рвать,И нет для них гнусней и горше кары,Чем свадьба со вдовой. —А мне плевать!

[192]

Несмотря на скудость наших знаний об этих годах Вийона, когда он метался по всей Франции из-за боязни вернуться домой, вполне возможен один вывод: речь идет, скорее, об отсутствии удачи, чем о преступлениях. Всюду — провал, для мэтра Франсуа не было выхода. Вийон хотел видеть себя поэтом, мечтал о дворах. Однако туда его не допускали. Он занимался кое-каким ремеслом, но общество его не поощряло. Вийон влачил жалкое существование. Попрошайка у принцев, временный работник, бредущий от деревни к деревне, — вот каковы его занятия и взаимоотношения с обществом, и вряд ли такого человека назовешь бандитом. По своей склонности он забулдыга, а по необходимости — вор; Вийон знает, что такое тюрьма, где обретаются мелкие воришки.

Однако между 1455 и 1457 годами в сети правосудия попадают главари шаек, жертвы энергичного прокурора города Дижона Жана Рабастеля. Из своей комнаты в Сен-Бенуа-ле-Бетурне, из ее затишья, Вийон наблюдает, как банда постепенно рассеивается. Все говорят об этом, сперва в Бургундии, затем в Париже. Сама собой Вийону приходит в голову мысль, будоражащая его воображение, сыграть роль кокийяра, чтобы попытаться определить границы честного и бесчестного. Но, пожалуй, Вийон больше думает, как бы ему наесться теплых булочек, — стихи всегда при нем.

МАРШРУТ

Сначала Вийон направляется в Анжер, бежит от кары короля и принимает вид путешествующего любовника — условный тип, так хорошо известный из куртуазной поэзии; в это время он возвращается к последним стихам «Малого завещания», на дворе разгар зимы 1456/57 годов. Набожный дядя поэта питает к нему сдержанную враждебность. Так что — обворовать дядю или кого-либо другого? Город богат возможностями всякого рода.

Для такого школяра, как Франсуа, Анжер — это место, где находится университет, основанный веком раньше братом короля Карла V герцогом Людовиком 1 Анжуйским. Репутация Анжевенского университета во время царствования внука Людовика, короля-герцога Рене, превосходна. Кабаков в городе много, вралей тоже. Пословица говорит, к радости парижских писцов: «Анжер — город с невысокими домами и высокими колокольнями, с богатыми шлюхами и бедными школярами». Анжевенцы не согласны, но Вийон не анжевенец. Бедный школяр будет там как у себя дома, хотя сам хотел бы поскорее снова приступить к занятиям.