Франсуа Вийон

Прошу монахов и бродяг,Бездомных нищих, и попов,И ротозеев, и гуляк,Служанок, слуг из кабаков,Разряженных девиц и вдов,Хлыщей, готовых голоситьОт слишком узких башмаков,Я всех прошу меня простить.Шлюх, для прельщения зевакОткрывших груди до сосков,

Воров, героев ссор и драк,Фигляров, пьяных простаков,Шутейных дур и дураков, —Чтоб никого не позабыть! —И молодых, и стариков, —Я всех прошу меня простить.А вас, предателей, собак.За холод стен и груз оков,За хлеб с водой и вечный мрак,За ночи горькие без снов

Дерьмом попотчевать готов,Да не могу штаны спустить!А потому, не тратя слов,Я всех прошу меня простить.Но чтоб отделать этих псов,Я умоляю не шалитьНи кулаков, ни каблуков!И всех прошу меня простить[319].

Выдуманное завещание, на истинности которого столь настаивает Вийон, хорошо знакомый с судейским языком, свидетельствует: в свой последний миг умирающий просит прощения у всех, с кем имел дело. Баллада эта — перечисление ссор магистра Франсуа Вийона.

Есть люди, у которых он хотел бы попросить прощения — ведь в это мгновение он нуждается в сочувствии. Но есть другие, от кого ему вовсе ничего не нужно. Вийон то тих, как ягненок, то встает на дыбы.

Но у него были не только девки с постоялых дворов, позволяющие ласкать себя, не только жадные до денег шлюхи Толстуха Марго и Марион л’Идоль; Вийон познал истинную любовь. Он бредил ею. Ради нее он рисковал жизнью. Получив отставку, мэтр Франсуа никому не давал прикасаться к своей ране.

Катрин де Воссель остается тайной для историков, и слава Богу. Мы знаем только имя той, которая, несомненно, была главной любовью Франсуа Вийона и которая отвечала на его любовь лишь шуточками, публичными оскорблениями и побоями. Еще известно, что семья Воссель проживала вблизи Наваррского коллежа, недалеко от Сен-Бенуа-ле-Бетурне. Хотя в стихах ее полное имя появляется лишь как повод для упреков.

Меня ж трепали, как кудель,Зад превратили мне в котлету!Ах, Катерина де ВоссельСо мной сыграла шутку эту[320].

!кагрин велела его «трепать, как кудель», при этом поэт жалуется, что ему «зад превратили в котлету». Та ли это Катрин, о которой речь шла уже в «Малом завещании» 1456 года? Возлюбленная юного поэта неизвестна, но упреки, адресованные ей тогда, те же, что и в «Завещании» 1461 года. Она его завлекла. Она бросала на него нежные взгляды… Она всех водит за нос… И совершает неблаговидный поступок в то время, когда поэт полагает, что она принадлежит ему. «Вероломная и жестокая», она сама рвет любовную связь, соединявшую их.

Лицом к лицу с Селименой Альцест-Вийон ведет себя так, как только и возможно в подобном случае: он делает вид, что ему все нипочем. Он скоморошествует. Он ищет прибежища в бессмыслице, которая будет дорого ему стоить: «Из-за нее умирают здоровые члены». Он смеется над собой: в высоком тоне куртуазной, условной поэзии, которая еще царит в аристократическом обществе, он завещает возлюбленной свое сердце — в оправе.

Затем, тебе, подруге милой.Из-за которой вдаль бегу,Кто радости меня лишилаИ мысли спутала в мозгу,Оставлю сердце. Не могуСтоль тяжкий груз в груди нести!Оно погибло, я не лгу, —За это Бог ее прости![321]

С полной очевидностью Вийон являет совершенное безразличие в ответ на безразличие дамы, которое превращается в вызов в силу того, что другие женские образы наделены одной и той же добродетелью. И он отправляется искать новых приключений. Пожав плечами, он сообщает, что идет «возделывать другие поля».

Пятью годами позже Вийон вернется в Париж. Катрин по-прежнему будет холодна к этому поклоннику, в котором, должно быть, она видела лишь продрогшего и изрядно потрепанного бродягу. Но поэту приятнее думать, что его отвергли, потому что место занято.

Он попытался забыть свою парижскую любовь. В его жизнь вошла Марта — Марта, чье имя появляется в акростихе так же, как имя Франсуа в конце «Баллады подружке Вийона». Марта сослужит ему в Блуа добрую службу, представив Карлу Орлеанскому, доброму сеньору, принцу влюбленных.