Франсуа Вийон

Франк Гонтье у аристократических пастушек прозывался Жаком Боном. Созданный епископом Филиппом де Витри, на радость современникам Карла V этот персонаж являлся образцом сельских добродетелей. Он гордый и любезный, строгий и сильный, верный и честный. Три поколения сменились, но пикник Франка Гонтье и его возлюбленной Елены всегда занимал видное место в антологии поэзии.

Вот масло, свежий сыр, вот брынза с ветчиной,

Лучок и чесночок, улиточки в сметане

И с крупною сольцой простой ломоть ржаной

Уж тут, как ни крепись, на выпивку потянет 1.

1 Перевод Ю. Стефанова.

Вийон, как и все, читал "Сказ о Франке Гонтье". Он даже помнит спор, который в течение полувека ведется в школе вокруг морали, выведенной после Вергилия и до Руссо славным Филиппом де Витри: истинная добродетель лишь в простоте. Точно так же, как сражались за или против "Романа о Розе" и за или против "Послания Богу Любви", противопоставленному клерикальному эпикуреизму "Романа" первой из женщин-писательниц Кристиной Пизанской, - точно так же литераторы эпохи Карла VI выступали за или против Франка Гонтье. Это была эпоха, когда в недрах бури воцарилось затишье; кульминация ее - 1400 год, тогда интеллигенция получила место на авансцене общественной жизни. Изабелла Баварская играла в пастушку у себя в деревне Сент-Уэн. На балдахине своей кровати Людовик Орлеанский велел вышить пасторальные картинки с "пастухами и пастушками, вкушающими орехи и вишни".

Кристина Пизанская вышла на сцену со своим "Сказом о Пастухе", подхватившим тему Франка Гонтье. Теологи сделали то же, что епископ и доктор Пьер д'Айи. Поэты пустились вовсю зарифмовывать буколическое счастье беззаботного пастушонка. У одних это вызвало восторг, у других - возмущение. От Золотого века переходили к новому - где царила природа.

Евангелие с его искусственными лилиями и застывшими птицами служило защитой Франку Гонтье. Политики поддакивали теологам с их недобрыми воспоминаниями о Жакерии 1358 года и Тюшенах 1392-го: пусть крестьянин будет всегда рад и пусть ему это как следует втолковывают. Не умея убедить в этом Жака Простака, ученый муж убеждал себя, что времена бедствий миновали, что народ счастлив и что владелец замка может жить в свое удовольствие.

Вся мораль истории укладывается в два слова и держится на том, что Витри видоизменяет "Георгики", не проявив при этом гениальности Вергилия. Итак, да будет счастлив не имеющий ничего, если таковым его представляет живущий на добрую ренту. В анонимной поэме все говорит об этом: нет денег, нет и забот. Сапожник Лафонтена станет рассуждать так же:

"И деньги есть?" - "Ну, нет, хоть лишних не бывает,

Зато нет лишних и затей" 1.

Второе требование морали истории - это искренность того, у кого нет никаких интересов в игре. У пастуха и пастушки нет даже могилы. А что им нужно? Они друг для друга - целый мир.

Елену я люблю, ей без меня невмочь,

И что нам до гробниц, коль счастливы мы оба? 2

1 И. А. Крылов. Сочинения. М., 1984. С. 508.

2 Перевод Ю. Стефанова.

Вийон читал подобный вздор. И вот мягкое обращение короля-пастуха приводит к тому, что он вынужден оправдать "Сказ". Плохо принятый, плохо чувствующий себя при дворе, так же как и среди пастухов и пастушек, парижский проказник найдет утешение в "Споре". Его чувствительность и его опыт сделают его чужим в этом мире "придворных", где весну украшают гирляндами, а осень - венками из виноградной лозы. Не созданный для жизни в деревне, он еще менее создан для такой деревни, где кустарники все время осыпаны цветами, где деревья переплетены одно с другим и где постоянно танцуют пастухи и пастушки. Веком раньше Фруассар в своих "Сказах" уже создал этот фальшивый сельский мирок, предвосхитивший деревушку Марии-Антуанетты. Но поэт-летописец был придворным, как позже Кристина Пизанская и как Эсташ Дешан, которого привел в восторг замок Ботэ-сюр-Марн.

Чу, соловей запел. Кругом луга... 1

1 Перевод Ю. Стефанова.

Дешан - буржуа, и, заставь его кто-либо заняться крестьянским трудом, ему это быстро прискучило бы, но он - придворный, он видит в деревне "обворожительные сады": сады, взращенные для услады.

Современники Вийона начинают наконец обращать свой взор на природу, обнаруживая в ней весь мир. Но это не тот мир, в котором живет Франсуа де Монкорбье - парижский школяр Франсуа Вийон - поэт в бегах. Вийону не до развлечений и неги в цветущих лугах, ему бы супу похлебать.

Возможно, слукавив, поэт в "Большом завещании" дарит прокурору Андри Курс "Спор с Франком Гонтье". Вийон насмотрелся на судейских крючков, и ему хорошо известна вся процедура: говорит такой-то, возражает такой-то, отвечает на возражение такой-то... Однако его ирония - в другом: в притворной покорности, напоминающей подвластному Куро, что тиран - образ классический для короля - в действительности ничего не сделал для своего друга. Вийон так же беден, как и Франк Гонтье. Пусть не заставляют поэта говорить, что эта нищета радует его.

Затем, Андри Куро мой "Спор

С Гонтье" дарю, с кем невозбранно

И смело спорю. С давних пор

Страшусь лишь близости тирана,