Франсуа Вийон

Смерть в "Пляске" не порождает надежды, в иконографии XV века запечатлено не много случаев Воскресения. Смерть живет, а живой мертв. Движение живых к Смерти порождает иллюзию жизни. Ответ Вийона мы находим в "Балладе истин наизнанку": нет ничего истинного в этом мире. Поэт, покорный судьбе, не славословит отчаяние, однако он оставляет "Балладе Судьбы" право высказать свою точку зрения:

Тебе ли на Судьбу роптать, Вийон 1.

Одной из "истин наизнанку" нет в балладе: она в "Большом завещании", и вот как поэт квалифицирует "развлечение", иначе говоря - забаву любовников: "Что плохо для души, то хорошо для тела". И Вийон так определил программу этого Малого эпикуреизма: "Всё, всё у девок и в тавернах!" Но в час сведения последних счетов с жизнью это кажется ему слишком дорогой расплатой.

Вам говорю, друзья, собратья,

Кто телом здрав, но хвор душой:

Тесны пеньковые объятья,

Бегите от судьбы такой!

Вам "Со святыми упокой"

Уже никто не пропоет,

Когда спознаетесь с петлей...

А смертный час ко всем придет 2.

1 Там же. С. 148.

2 Там же. С. 113.

Смысл специально затемнен благодаря двойственному пониманию. Что означает стих: "Passez-vous au mieux que pourrez!"? "Passez-vous" - это "пытайтесь жить". То есть пользуйтесь удовольствиями, а там видно будет? Или это совет не идти до конца: дорого обойдется?

Вийон достаточно насмотрелся на "Пляску смерти" на стене кладбища Невинноубиенных младенцев, так же как и на рай с его ангелами-музыкантами, и ад, "где будут кипеть в котлах проклятые", у монахов-целестинцев и в других местах. Все это уже выражено в "Мистерии" Арнуля Гребана. Вийон хоть и подхватывает на лету основную мысль, но выделяет ее особо. Когда он думает о вечном спасении, он взывает к Деве. Это традиционная религия, где заступники предстают перед Судом и где Святые дают каждому право и на молитвы, и на добродетели. Когда он думает о смерти, у него нет больше прибежища. В "Пляске смерти" нет ни Девы, ни святых. Бог был судьей, а Смерть - враг, и она заранее побеждает. Современник Вийона, автор "Пляски слепых" Пьер Мишо пишет не без вызова:

Я Смерть, врагиня всей природы,

Я подвожу черту всему 1.

Вийон взывает к смерти. В действительности же он обвиняет. Человек беспомощен перед косой.

О Смерть, как на душе темно!

Все отняла, - тебе все мало!

Теперь возлюбленной не стало,

И я погиб с ней заодно,

Мне жить без жизни не дано.

Но чем она тебе мешала,

Смерть?

Имели сердце мы одно,

Но ты любимую украла,

И сердце биться перестало,

А без него мне все равно

Смерть 2.

1 Перевод Ю. Стефанова.

2 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 78. Перевод Ф. Мендельсона.

Глава XVIII

Оставите здесь бедного Вийона?

Епископ Орлеанский

Узник Мёна обвиняет судьбу, потому что он не осмеливается обвинить Бога, но он и не помышляет обвинять самого себя. Да, он зол особенно на епископа Орлеанского и несколькими месяцами позже отведет ему должное место в своем "Завещании": пусть Бог будет так же милостив к епископу Тибо д'Оссиньи, как епископ был милостив к "бедняге Вийону". Не стоит объяснять далее, читателю ясно, о чем речь: это просто парафраза из молитвы "Отче наш", которую использовал здесь писец, мечтая о возмездии: простите нам наши долги, как мы прощаем нашим должникам... Но Вийон переиначивает парафразу риторическая фигура появляется в арсенале магистра искусств.

И если инверсия формулы рождает ненависть, то кто в этом виноват? Епископ был и неприступным, и жестоким, и Вийон считает, что они квиты. Он не против того человека, который раздает благословения толпам, он против тюремщика. И если тюремщик - епископ, тем хуже.

Сила возмущения не оставляет места ни юмору, ни иронии. Ненависть Вийона доказывает искренность его вполне оправданной идеи. Пожалуй, единственное проявление духа Вийона в этом памфлете - строфа: "Я почитать его не стану!"

Мне шел тридцатый год, когда я,

Не ангел, но и не злодей,

Испил, за что и сам не знаю,

Весь стыд, все муки жизни сей...

Ту чашу подносил мне - пей!

Сам д'Оссиньи Тибо, по сану

Епископ Мёнский; тем верней

Я почитать его не стану!

Ему не паж и не слуга я 1,

Как в ощип кур, попал в тюрьму.

И там сидел, изнемогая,

Все лето, ввергнутый во тьму.

Известно Богу одному,

Как щедр епископ благородный,

Пожить ему бы самому

На хлебе и воде холодной!

Но чтоб никто из. вас не думал,

Что за добро я злом плачу,

Что вовсе я не зря в беду, мол,

Попал и зря теперь кричу,

Лишь об одном просить хочу:

Коль это было добрым делом,

Дай Бог святоше-палачу

Вкусить того ж душой и телом! 2

Мэтр Франсуа не собирался молиться за своего тюремщика. Если это грех, ну что ж, одним больше; тем хуже. И процесс над епископом Орлеанским кончается сентенцией, которая опять же восходит к юридической формуле, застрявшей в голове прежнего школяра. Только суд над ним вершит не дюжина людей, как было принято в судебных палатах. Суд вершит Бог.

А он был так жесток со мною,

Так зол и скуп - не счесть обид!

Так пусть же телом и душою

Он в серном пламени горит!

Увы, но церковь нам твердит,

Чтоб мы врагам своим прощали...

Что ж делать? Бог его простит!

Да только я прощу едва ли 3.