«Французы полезные и вредные». Надзор за иностранцами в России при Николае I

А вот среди гостей, повсюду знаменитых,Сановников честных, придворных именитыхПреславный Бенкендорф (спешу его назвать),Чей долг – служить царям и сирых утешать.

Печальною порой, когда из океанаНеслась вода в залив, как гневом обуянна,И мирную Неву грозила поглотить,Он, волн не убоясь, вперед спешил отплыть.Морям, ветрам, судьбе он, словно Иегова,

Велит не бунтовать и покориться снова.Он изумленных вод смирил свирепый ток.Полярная звезда – побед его залог.Он в счастии царя блаженство обретает

И грудью от убийц монарха защищает.Ни пуля, ни кинжал, ни смертоносный яд,Коль рядом Бенкендорф, царя не поразят.Он государю друг, не праздный царедворец;Он дни его хранит, как ангел-миротворец.

С любовью стережет российский он устав.Пусть дремлет государь: на страже верный граф.

Сравнение с Иеговой, то есть с Господом, повелевающим стихиями, намекает на действия Бенкендорфа во время петербургского наводнения 1824 года, когда по приказу императора будущий шеф жандармов «сам перешел чрез набережную, где вода доходила ему до плеч, сел не без труда в катер ‹…› и на опаснейшем плавании, продолжавшемся до трех часов ночи, имел счастие спасти многих людей от явной смерти» (так описаны его действия в брошюре С. И. Аллера «Описание наводнения, бывшего в Санкт-Петербурге 7 числа ноября 1824 года», 1826). Между прочим, это не единственное эффектное сравнение, объектом которого стал шеф жандармов под пером французского стихотворца. Из ответного письма Дево-Сен-Феликса от 2/14 февраля 1839 года можно понять, что Бенкендорфа смутило присутствовавшее в рукописном варианте уподобление его Ариману, аттестованному как «гений добра», и противопоставление Адамастору – гению бурь из поэмы Камоэнса. То ли шеф жандармов оказался образованнее своего льстивого протеже и вспомнил, что Ариман на самом деле – гений зла, то ли – что более вероятно – эти строки просто не понравились ему своей излишней цветистостью и разительной неуместностью, но как бы там ни было, автору «Николаиды» пришлось на ходу менять текст; именно так родились строки про «полярную звезду», которая «побед его залог».

Внеся эту правку, Дево отпечатал экземпляры поэмы и в начале лета 1839 года отправился в Россию с намерением не только поднести книгу императору, но и пустить в продажу остальные экземпляры и таким образом поправить свое бедственное финансовое положение. Для этого, однако, требовалось разрешение цензуры, а между тем 24 июня 1839 года министр народного просвещения С. С. Уваров сообщил Бенкендорфу известие, неприятное для его протеже: