Фридрих Барбаросса

В 1070–1071 годах Барбаросса осуществил подлинный переворот в своих отношениях с западными державами, в результате которого за союзом с Англией последовало политическое сотрудничество с Францией. В результате на его сторону перешел традиционный союзник Александра III, однако нерешенной проблемой оставался вопрос о ломбардском городском союзе, который с 1167 года весьма успешно концентрировал вокруг себя враждебные Штауфену силы. И Фридрих еще раз вступил на путь военной конфронтации. Потерпевшая впоследствии неудачу осада Алессандрии также должна рассматриваться исключительно как акт возмездия за серьезное оскорбление императорского величия.

Многолетние столкновения в Италии — с самых давних пор — превращали в трудноразрешимую проблему необходимость посылки германскими князьями своих ополчений в земли южнее Альп. Императору не хватало войск — чем дальше, тем больше. Введение в дело наемников, а также привлечение городских и княжеских контингентов из Италии оказывались здесь плохой заменой. Фридрих, думается, должен был ясно осознать сложности этой ситуации, сделав отныне упор на использование политических средств. Он сумел привлечь на свою сторону не только традиционно проштауфеновски настроенные города, но и, еще до завершения военного противоборства, превратил в своих союзников членов Ломбардской лиги, таких как Тортона и Кремона. Здесь с особенной ясностью и выразительностью можно видеть применение исконного принципа господства — «divide et impera», который Штауфен несколько позже широко использовал и в Германском королевстве. Впрочем, решающий поворот в своей политике Фридрих осуществил при подготовке новых переговоров с Александром III. Если уже с шестидесятых годов — особенно в кризисных ситуациях имперского господства — неоднократно налаживались такие контакты, то все-таки лишь теперь сложились предпосылки для успешного достижения договоренности. Мир в Венеции не только завершил схизму, расколовшую христианство в 1159 году, но и позволил одновременно установить более или менее упорядоченные связи с Ломбардской лигой и норманнским королевством Сицилией. Реальные политические нужды привели к примирению между Imperium

и sacerdotium, не затронув или не прояснив до конца принципиальных вопросов их взаимного соотношения.

Потребности итальянской и церковной политики Штауфена оказывали постоянное обратное воздействие на ситуацию в Германском королевстве. К северу от Альп нередко вспыхивали волнения, эффективно вмешаться в которые находившийся на юге император не мог или мог только после своего возвращения. И напротив, немецкие князья, как правило, проявляли небольшой интерес к участию в продолжительных и разорительных военных походах в Италию. На протяжении десятилетий прочный стержень политики по отношению к князьям в немецких землях составляли для Барбароссы его связи со своим вельфским кузеном Генрихом Львом. Император предоставил Генриху широкую свободу политических действий на севере Германии, тот же оставался верным государю — даже во время схизмы. Фридрих неоднократно выступал на стороне Вельфа в его столкновениях с противниками из числа князей. Правда, после брака Генриха с дочерью английского короля Матильдой и отхода императора от союза с Англией, упрочившегося во многом благодаря этому браку, между ними возник первый конфликт интересов. К тому же сыграли свою роль территориально-политические трения и, вероятно, отказ Генриха Льва предоставить военную помощь пребывающему в Италии государю. Утвердившийся благодаря успеху в Италии, Фридрих принял тогда решение, пожалуй, в наибольшей степени отяготившее его правление в Германском королевстве. Он решил выступить против могущественного двойного герцога из рода Вельфов в правовой форме судебного процесса. Штауфен полагал, что право и князья на его стороне, и одновременно переживал тогда апогей своей власти и своего авторитета. В результате раздела бывших вельфских владений и наделения ими традиционных противников Генриха Льва или персон, на протяжении долгого времени верных Империи, Барбаросса осуществил глубокое преобразование и обновление властных отношений в Германском королевстве. Последствия этого смещения, успех которого был обеспечен только после военных интервенций, проявились и помимо собственно территориальных преобразований — в структурных изменениях. Благодаря отчетливо выразившейся теперь связи имперских князей с государем и наделению ленами, которое он предпринимал, произошло замыкание сословия имперских князей как высшей группы в составе ленной пирамиды с королем во главе. Правда, самому Штауфену нельзя приписывать, так сказать, планомерное и руководящее участие в этих структурных изменениях: здесь он, несомненно, лишь подхватил существующие тенденции. Впрочем, при этом ясно вырисовываются вытекающие из ленного права отношения как основной каркас для условий и структур господства в Империи Фридриха I.