Фридрих Барбаросса

Миновав район реки Мендерес, крестоносцы в конце апреля и в мае достигли внутреннего нагорья Анатолии. Невероятные тяготы и мучения сопровождали рыцарей на этом пути. Поддержка со стороны византийцев, с самого начала носившая весьма сомнительный характер, постоянно уменьшалась по мере удаления войска от столицы Восточной Римской империи. К непрерывным нападениям на войска добавились бедствия, вызванные совершенно непривычным для прибывших с Запада крестоносцев климатом. Особенно громкими были жалобы на недостаточное снабжение водой. Некоторые рыцари в отчаянии пили свою мочу, другие пытались утолить жажду конской кровью^[436]

. Прежде чем достигнуть собственно государства сельджуков, где ввиду обещаний поддержки, многократно переданных посыльными, можно было рассчитывать на хороший прием, следовало до конца апреля преодолеть путь, идущий от Лаодикии через земли, населенные туркменами. На них не распространялось ни византийское, ни сельджукское владычество. В тяжких лишениях к началу мая войско вышло к озеру Хойран, где крестоносцам удалось успешно отбить сильную атаку туркменских отрядов.

Ввиду такого развития событий доверие к постоянно передаваемым через послов обещаниям помощи со стороны султана Кылыч-Арслана и его сына Кутбеддина стало все более и более ослабевать. Действительно, совсем скоро ожидавшаяся поддержка сельджуков выявила всю свою шаткость. Совершенно очевидно, что свою существенную роль сыграло при этом крайне нестабильное положение внутри самой сельджукской державы. После предпринятого Кылыч-Арсаланом около 1188–1189 годов разделения его государства между по меньшей мере девятью сыновьями, братом и племянником многочисленные претенденты боролись теперь за единоличное господство. До сих пор наибольшие успехи в этой борьбе можно было признать за Кутбеддином. Продолжая преодолевать все большие лишения и непрекращающиеся нападения, через несколько дней после Троицы (13 мая) Штауфен подошел к сельджукской столице Иконию (современная Конья). Несмотря на огромные войска, собранные сельджуками, и усталость его собственного войска, Барбароссе удалось то, чего от него никто не ожидал: вдохновленное его личным мужеством нападение на город окончилось победой, Иконий был взят.

После этой победы государь позволил своему войску, а возможно, и себе самому, несколько дней передышки. Свой лагерь из-за трупного зловония в городе он разбил возле него, в королевских садах. Через неделю, за которую люди и животные набрались сил и во время которой, конечно же, были заново приведены в исправное состояние оружие и снаряжение, 26 мая выступили в путь, взяв с собой сельджукских заложников и проводников. Действительно, совсем скоро этим заложникам суждено было оказаться ценным средством воздействия. Нападения на рыцарей-крестоносцев заметно ослабели. К концу мая была достигнута граница Армянского царства: после целых недель суровых лишений войско снова ступило на христианскую землю. Надежда на счастливый исход кампании должна была в те дни вновь воодушевить и войско, и самого императора. Дальнейший путь пролегал через горы по долине реки Салеф (современная Гёксу), двигаясь вдоль которой, можно было достичь моря. С властителем Армении Левоном II Рубенидом были установлены контакты через армянских посланников, встреченных в долине Салефа, чему, несомненно, предшествовали ранее отправленные императором посольства. Согласно армянским источникам, Штауфен должен был уже тогда ввести в действие план, который впоследствии был реализован Генрихом VI, — план увенчания армянского правителя королевской короной. В любом случае, крестоносцы находились в дружественной стране и могли свободно и беспрепятственно продолжать поход. Правда, последний отрезок пути, ведущий к Селевкии (ныне Силифке), было преодолеть совсем не просто. К этому прибавилась тяжелая летняя жара, которая немцев чем дальше, тем больше вгоняла в сон. На 10 июня 1190 года, субботу, пришелся один из таких душных, палящих зноем дней. Барбароссе предстояло проделать последний переход, он находился выше по течению от Силифке. Большая часть его войска, вероятно, уже стояла возле этого города.

Чтобы сделать привал и перекусить, Фридрих остановился на берегу реки. Желая немного освежиться, он вступил в воды Салефа, переправа через который в этом месте, видимо, сокращала путь. Исключительно холодная (и до сих пор) вода этой горной реки в ее нижнем течении, внезапная судорога от холода, а может быть, еще и опрометчивое желание устроить купание сразу после принятия пищи, обернулись для престарелого императора смертью^[437].