Фридрих Барбаросса

Однако перед самым отъездом к месту встречи (начало августа) сначала с Александром III, а затем с Фридрихом Людовик VII засомневался. В Дижоне он узнал, что Генрих Шампанский, действуя без инструкций, принял условие, согласно которому в случае неявки одного из пап на условленную встречу, второй будет признан таковым автоматически. Он ежедневно виделся в районе Шалона в Клюни с сеньорами и духовенством, говоря им, что Фридрих находится уже совсем близко к Соне и повсюду представляет Виктора IV как истинного главу римской церкви. К тому же императорская агентура везде плела интриги, действовал Рейнальд фон Дассель, запущенные немецкой пропагандой слухи доносили, что Капетинг уже является сторонником императорского ставленника.

Штауфен, в свою очередь, оказавшись в Бургундии, стал лучше понимать истинную позицию короля Франции, вовсе не «викторианца», но податливого на внушения своих епископов в пользу Александра III; Людовик забыл уже о гневе, вызванном в нем действиями Александра III, и старался привлечь его на свою сторону с тем, чтобы убедить его исправить собственную оплошность. Но, поскольку прежде всего нужно было постараться избежать официальной поддержки Александра III, то молчаливое согласие объединило три главных действующих лица: Фридрих не хотел, чтобы Людовик VII публично критиковал Виктора IV; Александр III не мог явиться на встречу из страха перед арестом или даже просто обсуждением законности его избрания; Людовик VII не был заинтересован в том, чтобы встреча проходила по заранее намеченному четкому регламенту, опасаясь, что тогда ему придется выполнить свои обязательства.

В результате 29 августа оба монарха разминулись: каждый из них поочередно являлся на берега Соны, чтобы констатировать отсутствие другого.

Но чтобы спасти условности, необходимо было продолжать в том же духе. Новую встречу назначили на 19 сентября. Капетинг оказался в затруднительном положении. Он считал, что если хочет сдержать слово, то должен, по крайней мере, увидеться с императором и объяснить ему доводы Александра III, чье отсутствие надеялся извинить тем, что сторонники императора сообщали об официальном признании Виктора IV. Со своей стороны пронемецкая партия настаивала на том, чтобы 19 сентября он выполнил свое обещание и явился со своим папой, а в случае отсутствия этого папы на встрече королю Франции, возможно, придется оставить заложников. В лагере императора все были полностью в курсе сложившейся ситуации. По этой причине, несомненно, Фридрих и Рейнальд еще до 29 августа приняли решение с целью принудить Капетинга к согласованным с ними действиям о созыве церковного собора в Доле, где большинство принцев и прелатов вновь подтвердят свою приверженность Виктору IV. Это произведет на Людовика VII впечатление и, может быть, заставит его — если эту же игру будет поддерживать Генрих Шампанский (а он это сделал, пригрозив, что откажется от своей прежней присяги и присягнет на верность императору) — также признать папой императорского ставленника.

Этот церковный собор открылся 7 сентября, в третью годовщину папских выборов, и проходил гораздо торжественнее, чем об этом сообщают некоторые историки. Как и в Павии, присутствовало по меньшей мере полсотни епископов; если немцы и составляли большинство, то на сей раз было довольно много прелатов из Бургундского королевства, отсутствие итальянцев могло считаться нормальным, так как они уже выразили свое мнение в Павии и в Лоди. Здесь же были и главные принцы: Генрих Лев, Альбрехт Медведь, Отто фон Виттельсбах; король Богемии прислал вместо себя своих представителей, но король Дании присутствовал лично.

К сожалению, как это часто бывает при исполнении замыслов, очень скоро начались эксцессы. Так как некоторые немецкие епископы задавали вопросы и делали вид, что рассматривают этот собор как пересмотр выборов 1159 года, Виктор IV хоть и предложил им апеллировать к Священной коллегии, но заговорил с ними как действительный глава церкви. Епископы заметили, что прежде чем вести себя так, ему следовало бы заручиться поддержкой всего христианского мира, и тут Рейнальд фон Дассель ответил за Виктора IV, что это касается одного лишь императора и никак не зависит от мнения «провинциальных королей». Эти слова дошли до Людовика VII и были восприняты им как оскорбление; узнав о том, что в Доле вопрос о папах не обсуждается и легитимность Виктора IV принята как данность, он пришел к заключению, что встреча на мосту через Сону больше не имеет никакого смысла. С политической точки зрения мудрость подсказывала остановиться на этом. Генрих II активно поддерживал Александра III, и события показывали, что в своем противостоянии английскому королю Капетинг не мог рассчитывать на реальную помощь Фридриха, который, напротив, действовал против него в областях, расположенных рядом с Соной.