Фридрих Великий

До самого последнего времени оставалось неясным, какая власть укрепится в Вене, и Фридрих выдвигал территориальные претензии в условиях постоянно меняющейся военной ситуации. Но теперь произошли заметные изменения, которые Фридрих явно не мог предвидеть. Будучи осторожным, а в последнее время — пассивным наблюдателем унижения Австрии, он увидел, что она начала приходить в себя. Один противник австрийцев — французы и баварцы — находился в Праге, другой — Фридрих — у Брюнна. Вене угрожали и с севера, и с северо-востока, к тому же франко-баварские войска были неподалеку, двигаясь по долине Дуная. Потом с необычайной скоростью империя собрала и переоснастила армию, в значительной степени усилив ее войсками из восточных государств, Венгрии и Хорватии. В январе 1742 года началось австрийское контрнаступление. Две армии двигались на запад от Вены и 17 января разбили баварцев под Шардингом.

Через два дня Фридрих отправился в Дрезден, столицу Саксонии, на совещание с союзниками. Всего несколько недель назад король Пруссии страховался от возможных потерь и пытался предотвратить полный крах Австрии. Теперь же роли переменились. Прежде он со смешанными чувствами наблюдал за приближавшейся победой Франции и Баварии, а теперь являлся свидетелем триумфального подъема Австрии. И это тоже, конечно, было совсем не то, чего бы ему хотелось. Фридрих вновь оказывался впутанным в действия коалиции, находившейся в совершенно бесперспективной военной ситуации. Общепризнанное присоединение Силезии опять могло быть поставлено под вопрос.

Франко-баварский военный успех был невыгоден Фридриху, однако он полагал, что все уладит, находясь среди победителей, и получит во владение территории, на которые рассчитывал. Посредством маневров и передвижений, предпринятых в декабре, его армия довольно прочно закрепилась в Моравии. Теперь же — из-за того что союзники, по его мнению, провалили кампанию, — его успехи сводились на нет. Фридрих не доверял саксонцам. Он открыто заявлял, что очень невысокого мнения о новом французском командующем, заменившим Бель-Иля, — маршале де Брольи, у которого Бель-Иль оказался в подчинении. Брольи был губернатором Страсбурга, когда Фридрих перед войной посетил его инкогнито, считалось, что этот инцидент оставил в душе у Фридриха неприятный осадок.

Фридрих принял решение выдвинуться из Оломоуца в юго-западном направлении в глубь Моравии, и, если окажется возможным, завладеть Брюнном. Он покинул союзную конференцию в Дрездене с большими полномочиями: на ней было решено, что крупный саксонский контингент и французские части, еще находящиеся в Богемии, переходят под его командование. И он отправился через Прагу к расквартированным в Моравии войскам. Фридрих не скрывал желания, чтобы пруссаки воздержались от участия в зимней кампании. Он устроил двор и штаб-квартиру в Оломоуце. «Дьявол, который меня кружит, теперь занес меня в Оломоуц, — написал он Вольтеру 3 февраля, — недобросовестность и двуличность, к сожалению, являются главной чертой большинства людей, стоящих во главе государств!» Кое для кого подобные сантименты просто демонстрируют безграничное лицемерие Фридриха, однако трудно поверить, что в письме к человеку, чьим интеллектом он в высшей степени восхищался, король Пруссии позволил бы себе тривиальную и бессмысленную ложь. Сам он не считал себя обманщиком.

Встреча в Дрездене, кроме обычных уверений в непоколебимой дружбе, практически ничего не принесла; через пять дней австрийцы восстановили контроль над Линцем. Великое контрнаступление продолжало развиваться. В Линце на милость победителей сдались 10 000 французов. Фридрих усиливал свои позиции в Моравии в то время, как далеко на западе австрийцы ворвались в Баварию и 12 февраля вошли в Мюнхен. В этот день на курфюрста Баварии, чья столица оказалась в руках неприятеля, во Франкфурте возложили императорскую корону.