Фрунзе

Больше всего рассчитывал на город, где еще недавно работал. Обратился в губком партии, а копию обращения переслал в ЦК: «Прошу мобилизованных коммунистов из Иваново-Вознесенска направить в мое распоряжение для распределения по четырем армиям Южной группы».

Оружие и снаряжение собирал по крохам. 16 апреля по прямому проводу доложил командующему фронтом:

— Мною приказано учреждениям штаба группы и губернского комиссариата работать день и ночь, дабы никаких задержек со снаряжением не было. Я прекратил всякую переписку по таким вопросам, и все делается непосредственным сношением и без всяких проволочек.

В апреле Фрунзе уже официально вступил в командование Южной группой войск Восточного фронта. Невероятно быстрая карьера.

Новый командующий фронтом подписал приказ: «Не место малодушию и робости в наших рядах перед лицом неудач. Эти неудачи временны и объясняются главным образом тем, что нам пришлось отвлечь часть сил на Южный фронт. Ныне наша задача близка к завершению, и глаза России вновь обратились к нам, на восток. Помощь идет».

Двадцать шестого апреля его части перешли в наступление. Фрунзе подписал оперативную сводку в штаб фронта: «Наши полки атаковали противника, переправившегося через реку Салмыш; противник был сброшен в реку нашим артиллерийским огнем, причем сдалось в плен более тысячи пехоты, захвачена трехорудийная батарея, пятнадцать пулеметов, обозы и другая добыча. Подробности будут донесены дополнительно».

В результате двухнедельного наступления колчаковцы были отброшены от Волги. Михаил Васильевич объявил всем благодарность, а наиболее отличившихся приказал представить к наградам.

Теперь он поставил перед частями задачу овладеть Уфой. 23 мая он прибыл в Бугуруслан, чтобы лично руководить наступлением. Его подталкивал Ленин, который 25 мая телеграфировал Реввоенсовету Восточного фронта: «Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной».

Долгое время большевики считали важнейшим Южный фронт и там сосредоточили основные силы. И только когда они одолеют Деникина, всей мощью повернут против Колчака. Его войска не выдержат напора Красной армии.

Девятого июня командующий Южной группой Фрунзе уже доложил командующему Восточным фронтом Каменеву об успехах в уфимской операции, о том, что враг отступает, а его части переправляются через реку Белую. Михаил Васильевич неотлучно находился в районе переправы. Требовал от штаба фронта улучшить снабжение: «Прошу принять меры в отношении снабжения меня авиасмесью. Наши аппараты почти бездействуют, позволяя противнику безнаказанно ударять по самым чувствительным местам. Противник стал усиленно бомбардировать с аэропланов, стремясь разрушить наши переправы и вообще нагнать панику. Между прочим, вчера ранен с аэроплана пулей начдив Чапаев, а я слегка контужен бомбой».

Вечером того же дня в Уфу вошла 25-я дивизия Василия Ивановича Чапаева. Довольный успехами своих бойцов, Михаил Васильевич дал интервью «Известиям ВЦИК»:

— Колчак сломан и разбит на пять шестых. Некоторые резервы у него все еще имеются, и сопротивление он будет оказывать, задерживаясь на удобных рубежах. Но по существу спор с Колчаком решен. Разделавшись с Колчаком, справимся и с Деникиным. Несмотря на временные поражения, я смотрю на будущее чрезвычайно оптимистично. Все те неблагоприятные явления, которые наблюдаются на Южном фронте, имели место в свое время и на Восточном. Но, как показал нам уже опыт, с приближением врага и население, и красноармейские части быстро отрезвляются.

За умелые действия при организации контрудара и взятии Уфы 8 августа 1919 года Михаил Васильевич получил свой первый орден Красного Знамени.

Именно Фрунзе подчинялся Чапаев, который со временем станет самым популярным героем Гражданской войны — пока не перейдет в анекдоты. Он был одной из тех натур, мечтающих о приключениях и авантюрах, желающих жить опасно, которые бросились в революцию и Гражданскую войну от скучной и серой жизни. В этой мятежной стихии он чувствовал себя как рыба в воде.

Сразу после его гибели политотдел фронта издал отдельной листовкой статью комиссара 25-й дивизии Дмитрия Фурманова, который писал: «Точную и подробную биографию покойного Василия Ивановича Чапаева я не знаю. Сообщу лишь те отрывочные сведения, которые запомнились мне из многих разговоров, что вели мы с ним во время бесконечных странствований на перекладных вдоль и поперек по Уральским степям.

Чапаев — сын артиста-цыгана и дочери Казанского губернатора, фамилию которого не помню. Когда девушка, губернаторская дочь, забеременела, цыган бросил ее и скрылся бесследно; губернатора в то время уже не было в живых. Девушка пришла с повинною к матери. Та после строгого выговора приняла ее обратно. При родах губернаторская дочка умерла. Ее матушка-губернаторша, не пожелав воспитывать «незаконного» внука, отдала его на воспитание брату своего кучера…