Футуризм и всёчество. 1912–1914. Том 2. Статьи и письма

Почему нет ни одного письма? Какие причины? М<ожет> б<ыть>, болен?.. Или ещё переживаешь москов<ские> события? Твоё странное молчание наводит на мысль, что ты далеко не так «невредим», как телеграфировал. Если что, пиши, не смей скрывать.

В. 3<даневич>

41

И.М. Зданевич – В. К. Зданевич

<Петпербург, 3 апреля 1913 г. >

Однако я вижу, что попал в положение Николая Черногорского. [И пока державы будут заниматься демонстрацией Скутари падёт.]¹³¹

К твоему ультиматуму необходимо приложить некоторые объяснения. 1) Ты башмаком не возмущалась до газетных рецензий. Они заставили переменить тебя взгляд.

2) Если бы я был смешон, то смеялись бы, а не бесились.

3) Если говорить о том, что была подложена свинья, то это сделал я Ларионову, а не наоборот. У бедного был такой растерянный вид на следующий день. Об этом прочтёшь в газетах, мной посланных¹³². Я же просто заявил, что рад скандалу¹³³

. Ни [М.Ф.] Ларионов, ни Дантю, ни Шевченко, ни Бонч-Томашевский, ни кто иной никогда футуристами не были и на следующий день требовали, чтобы я послал письмо в редакции о том, что вечер был отнюдь не вечером футуристов, что я – постороннее лицо, был приглашён в качестве представителя одного из многочисленных течений современного искусства, как Ларионов должен был представить лучизм, Гончарова – национальный примитив, Шевченко – ориентализм, Томашевский – народный театр и т. п. Я отвечал: «Нет» и заявил, что, т. к. мой доклад перевесил остальные, я считаю вечер своим и первым вечером русского футуризма. Подобного рода заявление и будет сделано мной 7-го числа. Теперь отвечаю на ультиматум: Меня удивляет, что ты споришь со мной по поводу моего поведения. Но что же я делаю: всего лишь показал башмак. Ведь я не устраивал скандала. Если ты хочешь спорить, то опровергай мои убеждения. Пока же я убеждён, что современный башмак прекрасней Венеры Милосской, я его изъять не могу. К тому же слишком поздно. Нынче третье число. Доклада сократить не намерен, а наоборот, расширю, прибавив воззвание к Москве и манифест Петербургу¹³⁴, расширю, потому что тут я читаю один, а прения запрещены градоначальником. Говорить «они» не могу, ибо больше трети положений – и самые заметные – мои, и никому их приписывать не намерен. Первый экзамен через две недели, и к нему я готов. Передайте Лоладзе благодарность за чучхелы. Ты недовольна, папа не смеётся. Но теперь смеюсь я.

Илья Зданевич

42

В. К. Зданевич – И.М. Зданевичу

<Тифлис, 4 апреля 1913 г. >