Футуризм и всёчество. 1912–1914. Том 2. Статьи и письма

Вот Михаил Ларионов, крупный мастер первой расы, чьи корни в передвижничестве заложены глубоко. Бунтуя, не сходит он с этой почвы, как с рубки капитан. «Мы передвижники», – признаётся он покойному Н.И. Кульбину в ответ на упрёки¹⁰. И пяля на поморские плечи свои¹¹

фрак французский, взятый напрокат из славного собрания французских мастеров С.И. Щукина (что на Арбате¹²), продолжал писать он «провинцию» и солдатский жанр, набивая холсты анекдотами. [Этот «анекдотизм» в творчестве как лягушка пыжившаяся росла футуристская пустов] Футуристская идеология росла по часам, а господин анекдот не только не прощался с творчеством М. Ларионова (первая раса), но добрел и обживался. У сателлитов своих почерпнуть М. Ларионову было нечего. Французы оставались на другом берегу – он это, конечно, понимал. Пришлось всё спутать – авось комбинация из трёх пальцев даст новое мироощущение, нежели три сосны. Сезанн жил при Рамзесе, творец писца Хеабад Рандай родился и умер в Э в Провансе¹³

– был должен уже писать М. Ларионов в предисловии к выставке лубков < 19>13 года¹⁴.

Появление на его выставках М. Ле-Дантю, сильного очевидно – пришёл издалека, опоздал к началу спектакля, никто его не знает, – смутило. В полотнах скорбных будто бы, уже на «Ослином хвосте» перед М. Ларионовым стоял истый мастер, силач. Ни тени компромисса, ни нашёптывания прошлого, стоящего за спиной.

Анекдоты? Сплетённые кистьми в изумительные переплёты линии и цвет М. Ле-Дантю творят невиданно мощную форму. В латах Вы – фраза из публики по поводу моего портрета¹⁵. Н. Гончарова, М. Ларионов – что думали они? И с «Ослиного хвоста» начиная, сквозь «Мишень», ломают свои работы мастера первой расы и впервой пытаются по-настоящему подойти к старым знакомым французам. Возникает лучизм – неудачное осуществление гениальных откровений сотоварища¹⁶

, но тщетны попытки улизнуть от почвы. И по мере того, как всё очевиднее становился для М. Ларионова [собственный] свой тупик, всё меньше работал художник, всё выше ширмы [воздвигал] сооружал он, закрывая покрасневшее лицо. Отсюда раздоры с сотоварищами, ретроспективизм, выставка Наталии Гончаровой и бегство за границу, наконец – к Дягилеву [в Opera], в [эту] школу растления русского искусства и декорации в Opera, «которые были так хороши, что в зале плакали» – острота Г. Аполлинера¹⁷ – падение [вождя русского футуризма] русского футу-вождя.

Обобщим – Ле-Дантю был представителем школы, пришедшей в футуризме на смену первоначальному. Причины его появления – обилие умственного багажа, завезённого глоб-троттерами¹⁸ с Запада, и отсутствие средств для воплощения ставивших себе первыми художниками задач. Люди опередили мастеров – так оценивать надо старшее поколение футуристов (в живописи). Умствования росли, росла теория, искусство же плелось шагом черепашьим, искусство удельного веса много ниже идей, но другие пришли и, вскрыв [поверхность и пустоту идеол] мелочность идеологии, стали давать ценности. И если работа их – молодых футуристов – негромко пока прозвучала в кольце мастеров – кому же прислушиваться, то ряды собратские смешались. Оставалось приспособляться к новому пониманию – отсюда затишье надолго. У старших годы за 13 лет идут на пересмотр и перестройку¹⁹. Ле-Дантю [избежал] и тут прошёл мимо – мимо сомнений.