Г. Костомаров разбивает народные кумиры

Объѣхавши полки Димитрiй прiѣхалъ подъ свое великокняжеское черное знамя – мы слѣдуемъ г. Костомарову – помолился образу Спасителя, написанному на знамени, сошолъ съ коня, отдалъ коня боярину своему Михаилу Бренку, снялъ съ себя княжескую приволоку (плащъ) и надѣлъ на Бренка, велѣлъ ему сѣсть на коня своего, а своему рынделю (знаменоносцу) приказалъ нести передъ собою {Не совсѣмъ вѣрно переданъ лѣтописный разсказъ; см. ниже.} великокняжеское знамя. Повѣсть говоритъ, что окружающiе великаго князя упрашивали его стать въ безопасномъ мѣстѣ, гдѣ бы онъ могъ только смотрѣть на битву и давать ей ходъ {Отчего это слово переводится г. Костомаровымъ бѣжалъ? Онъ такъ спорилъ о словѣ бѣжалъ.}; но великiй князь отказался отъ этого, и говорилъ: «Я у васъ первый надъ всѣми; я болѣе всѣхъ васъ получалъ всего добраго и теперь долженъ первый съ вами тѣрпеть.» Но кажется, думаетъ г. Костомаровъ, что Димитрiй нарядилъ своего боярина великимъ княземъ съ тою именно цѣлью, чтобы сохранить себя отъ гибели и еще болѣе отъ плѣна, потомучто враги узнавши великаго князя по знамени и по приволокѣ, употребляли-бы всѣ усилiя, чтобы схватить его. Иного побужденiя быть не могло (стр. 19 и 20).

Какъ у г. Костомарова легко это кажется перешло въ

быть не могло – что за игривость мыслей!

Но однако посмотримъ на сколько справедливы эти "кажется" и "быть не могло."

Гдѣ стояло великокняжеское знамя? разумѣется, не въ великомъ полку, ибо сказано, что Димитрiй, осмотрѣвъ полки, прiѣхалъ подъ него, – гдѣ-же? Бояре совѣтуютъ ему стать "назади", или на "крылѣ", или гдѣ нибудь на "опришеномъ мѣстѣ"; въ подобномъ мѣстѣ и знамя стояло. Димитрiй былъ толстъ, и очень, не мудрено, что онъ снялъ съ себя приволоку и "царскую утварь", – а пошолъ сражаться въ однихъ латахъ. И еслибъ онъ хотѣлъ себя переодѣваньемъ спасти отъ гибели, то для чего было ему отдавать на гибель своего любимаго наперстника Михаила Бренка? Будто у него не было бояръ, которыхъ онъ не долюбливалъ? Тутъ немного надо логики, чтобы видѣть, что не погубить, а сохранить Бренка желалъ великiй князь.

3) Когда былъ убитъ Михаилъ Бренокъ?

Г. Костомаровъ разсказываетъ такъ (стр. 20).

"Татары стали одолѣвать. Москвичи, небывальцы въ браняхъ, какъ называетъ ихъ Новгородскiй лѣтописецъ, въ страхѣ пустились въ розсыпную. Татары погнались за ними, и увидѣвши чорное великокняжеское знамя, направили туда всѣ свои усилiя; добрались, изрубили знамя и убили Михаила Бренка, котораго по одеждѣ приняли за великаго князя.

Какъ мало строкъ и какъ много пылкой отваги – виноватъ – фантазiи!

Г. Костомаровъ позабылъ, а) что передъ этимъ: «много отъ сановитыхъ великихъ князей и бояръ и воеводъ, аки древеса клоняхуся на землю». Напрасно же онъ говоритъ въ возраженiи, что князья, бояре, и воеводы были убиты, когда всѣ побѣжали?

б) что великаго князя Димитрiя уже два раза сбили съ коня и «уязвша зѣло» (Н. IV. 114) и онъ притруденъ вельми, изыде {Очевидно опечатка, слѣдуетъ передъ нимъ.}, съ побоища

едва въ дубраву."

в) что послѣ этого сказано "Татарове же начаша одолѣвати."

г) Новгородскiй лѣтописецъ и не думалъ называть Москвичей "небывальцами въ браняхъ", а говоритъ "москвичи же мнози небывалцы" (Нов. I. стр. 92), согласно съ другими лѣтописцами. Дѣйствительно, много небывальцовъ было въ войскѣ.

д) что Татары направили всѣ свои усилiя и т. д. учоная фантазiя г. Костомарова.

Итакъ, когда же былъ убитъ Бренокъ? Когда Татары начали одолѣвать. Значитъ, онъ не въ опасномъ мѣстѣ стоялъ. Или г. Костомаровъ станетъ увѣрять, что Димитрiй зналъ впередъ, что это именно случится? Еслибы онъ и зналъ, все бы лучше ему поставить не любимца, а кого другого? Дмитрiй былъ очень уменъ. Отчего бы ему не поставить на гибель напримѣръ своего боярина большого Юрiя Васильевича Кочевина Олешина, на котораго онъ гнѣвался по дѣлу Пимена. (Никонов. IV. 77).

3) Димитрiй былъ раненъ, но не смертельно.

Въ тѣхъ лѣтописяхъ, гдѣ побѣда приписывается ангеламъ, тò что Димитрiй не былъ раненъ приписывается чуду. Такого мнѣнiя и Карамзинъ держался. Но и въ приводимыхъ Карамзинымъ лѣтописяхъ, либо, какъ въ Синодальной; князья Литовскiе говорятъ послѣ битвы: «мнимъ, яко живъ есть, но уязвленъ», либо какъ въ Ростовской противорѣчiе «наидоша великаго князя въ дубровѣ велми язвена лежаще» и далѣе «на тѣлѣ его не бысть язвы». Г. Костомаровъ слѣдуетъ Никоновской лѣтописи: въ ней 4 раза сказано, что Димитрiй былъ «язвенъ». У Арцыбашева есть извѣстiе, что великаго князя нашли въ одной сорочкѣ, всего въ крови, лежащаго подъ деревомъ.

Да, оно и естественно. Всѣ лѣтописи говорятъ согласно, что весь доспѣхъ великаго князя былъ избитъ, и только г. Костомаровъ въ состоянiи вывести изъ этихъ согласныхъ извѣстiй, что Димитрiй "почувствовавъ нѣсколько ударовъ, побѣжалъ въ лѣсъ."

Да, избитъ былъ весь Димитрiй, два раза съ коня сбитъ, едва добрелъ до дубравы – вотъ въ чемъ согласны всѣ лѣтописи.