Г-н Фергюсон, пламенный фальсификатор

Лживость Фергюсона видна из таких общеизвестных фактов: одной из основных причин Великого восстания 1857–1859 гг. было непосильное налоговое бремя, установленное «хорошими» английскими колонизаторами; повстанцы провозгласили восстановление власти «плохих» Великих Моголов, назначили вождем восстания последнего Могола Бахадур-шаха II и уничтожали заминдаров с последовательностью даже большей, чем англичан.

«Эффективное производство» при британцах в Индии – с этими самыми расхваленными Фергюсоном «свободой торговли» и т.п. – выглядело так: со времен Акбара, первого из Великих Моголов (то есть с 1570 г.), средний урожай пшеницы с поливных земель не вырос, а с неполивных даже упал – с 1550 английских фунтов с акра до 900[22].

Индия как раз – яркий пример того, как британский империализм «не разорял» колонии. Индию присоединяли к Империи военным путем. Каждая успешная кампания, помимо обычных для войны разрушений, завершалась чудовищным грабежом. «Разграбление Бенгалии» после битвы при Плесси стало официальным термином исторической науки. В одном только Муршидабаде английские солдаты награбили на 3 млн ф. ст. Только расхищение государственной казны Бенгалии принесло англичанам 5 млн 260 тыс. ф. ст. Отбирая товары или скупая их по произвольно установленным ценам, а также навязывая местному населению ненужные залежалые товары по баснословно высоким ценам, служащие Ост-Индской компании только с 1757 по 1780 г. нажили в Бенгалии 5 млн ф. ст. Чистый доход компании в Бенгалии вырос с 14 млн 946 тыс. рупий в 1765 г. до 30 млн рупий в год в 1776–1777 гг. И т.д., и т.д.[23] Так Ост-Индская компания извлекала колоссальные доходы из неравноправной торговли и спекуляций[24].

Скандально знаменитый генерал-губернатор Бенгалии Роберт Клайв, сколотивший миллионное состояние и признанный виновным в присвоении 234 тыс. ф. ст., но оправданный парламентом за «огромные… услуги родине», в речи в свою защиту проговорился, что при нем Ост-Индская компания стала получать 4 млн ф. ст. в год[25]

. После падения в 1799 г. столицы Майсура – Серингапатама (Шрирангапаттинама) – резня и грабеж города продолжались 3 дня, награблено было столько, что солдаты отдавали за бутылку вина слитки золота, за 1,5 тыс. рупий продавали усыпанные бриллиантами браслеты стоимостью в десятки и сотни тысяч фунтов стерлингов[26]. Даже у рядовых ранцы оказывались набиты драгоценными камнями[27], а командующий английскими войсками генерал Харрис награбил драгоценностей на 1,5 млн рупий[28].

Объем награбленных ценностей и доходов, вывезенных из Индии в Англию, видимо, невозможно даже подсчитать, но он грандиозен. Одних только драгоценностей и денег за первые 100 лет британского владычества из Индии вывезено на 12 млрд золотых рублей[29]. По подсчетам известного в конце XIX – начале XX в. американского философа и историка Брукса Адамса, в первые 15 лет после присоединения Индии англичане вывезли из Бенгалии драгоценностей на сумму в 1 млрд ф. ст.

[30] Англичане первоначально сами не скрывали грабительского характера своей экономической политики в Индии и сами придумали для нее термин «economic drain» (экономическое выкачивание). Так, только с 1749 по 1858 г. англичане вывезли из Индии: опиума – на 74 млн 390 ф. ст.; зерна – на 23 млн 190 тыс. ф. ст.; хлопка-сырца – на 19 млн 380 тыс. ф. ст.; шерсти – на 2 млн 210 тыс. ф. ст.[31] А только в 1757–1812 гг. только прямые доходы британских колонизаторов в Индии составили свыше 100 млн ф. ст.[32] И т.д.

Без награбленного в колониях и, в частности, в Индии не смогла бы начаться «промышленная революция» в самой Британии – просто не хватило бы первоначального капитала для «технического перевооружения». Это очень доходчиво показал, например, Эрик Хобсбаум[33].

Впечатляет наглость, с которой Фергюсон рассказывает о Британской империи как о силе, насаждавшей «свободу торговли». По отношению к Индии эта «свобода» выглядела так. Британская текстильная промышленность в XVI–XVII вв. была совершенно неконкурентоспособна

по сравнению с индийской. Индийские ткани (и хлопчатобумажные, и шерстяные, и шелковые) были выше качеством и зачастую стоили на европейских рынках меньше, чем английские. Чтобы искусственно оградить свой недостаточно качественный товар от конкуренции, британские «фритредеры» прибегли к 80-процентной покровительственной пошлине[34]. Э. Хобсбуам указывает, что английская текстильная промышленность – с создания которой и началась «промышленная революция» – вообще возникла как «побочный продукт заморской торговли, она производила сырьевой материал… индийский хлопок или миткаль … завоевал рынки», и английские текстильщики «вынуждены были пробиваться на рынок со своими грубыми поделками» – разумеется, безуспешно. Проблема была решена очень «либерально»: путем запрета на ввоз индийского миткаля[35].