Гадкая ночь

– Знаешь, Мартен, с тех пор как появилась эта эскимоска, друзья отошли для тебя на второй план. Я уже ревную… Будь очень осторожен, тебя тут кое-кто ждет… По-моему, он держит тебя на мушке и ногами сучит от нетерпения – жаждет заполучить твой пистолет.

– Знаю. У нас с ним свидание.

Больше Сервас ни о чем не хотел говорить. Лучше повременить.

Он убрал телефон в карман, осторожно тронулся с места и через два часа уже въезжал в Тулузу. В субботу утром комиссариат был на три четверти пуст, но Рембо ждал их разговора в выделенном ему небольшом кабинете. Сервасу этот человек с приплюснутым носом и бульдожьей челюстью напомнил боксера, который за свою спортивную карьеру чаще пропускал удары, чем наносил их. «Ничего, сейчас меня используют вместо груши», – подумал Мартен.

– Ваш телефон, майор, – с ходу попросил Рембо.

– Не понял…

– Отключите ваш телефон, будьте так добры.

Сервас протянул ему мобильник.

– Сделайте это сами. Я не умею.

Рембо недоверчиво покачал головой, нехотя нажал на красную кнопку и вернул телефон хозяину.

– Я намерен побеседовать с вами по поводу убийства Флориана Жансана, – начал он. – Как вы наверняка понимаете, это дело считается исключительно важным вследствие того, что человек был застрелен из полицейского пистолета.

– В каком качестве я выступаю? Меня подозревают?

Рембо не ответил. «Интересно, какую тактику он выберет, – спросил себя Сервас, – конфронтацию или сотрудничество?» Они сидели по разные стороны стола – значит, конфронтация.

– Начните с рассказа о том, что произошло на крыше вагона, потом опишите ночь, когда вы поехали в Сен-Мартен…

– Всё есть в моем рапорте.

– Знаю. Читал. Мне доложили, что вы много дней провели в коме, верно? Как самочувствие?

Так-так, решил задать открытый вопрос, дружок… В учебнике по тактике ведения допросов написано, что открытый вопрос подталкивает собеседника к разговору и выдаче максимального количества информации. После этого рекомендуется переходить к закрытым вопросам: техника воронки. Беда в том, что бандитам эти хитрости хорошо известны, а проблема сотрудников службы собственной безопасности еще серьезнее: они допрашивают полицейских, следовательно, должны быть хитрее, изворотливее, даже коварнее всех.

Посмотрим, как выкрутится Рембо.

– Как я себя чувствую? Вас это действительно интересует?

– Да.

– Бросьте, Рембо; если мне понадобится психиатр, я найду, к кому обратиться.

– Гм-гм… а он вам нужен?

– Решили поиграть? Будете повторять за мной?

– А вы во что играете, майор?

– Сколько это будет продолжаться, черт бы вас побрал?!

– Я с вами не играю, майор.

– Ну да, конечно!

– Давайте оставим препирательства, лучше объясните, что вы делали на крыше вагона, зачем полезли туда в грозу? Могли поджариться, как тост.

– Я преследовал подозреваемого, который угрожал мне оружием, а потом сбежал.

– Но угроза миновала, не так ли?

– Считаете, я должен был позволить ему сбежать?

– Когда вы лезли наверх, пистолет держали в руке? Вы целились в Жансана?

– Что… Да о чем вы? Я не был вооружен! Мой пистолет остался в машине, в бардачке.

– Вы утверждаете, что гнались за подозреваемым, который незадолго до того целился в вас, и не были вооружены?

«Вопрос закрытый, но чуточку слишком длинный и риторический», – оценил Сервас.

– Можно посмотреть на вещи и так, – ответил он.

– Можно посмотреть на вещи и так?

– Вы снова за свое?

– Проехали… Итак, Жансан в вас стреляет, в ту же секунду получает разряд и превращается в новогоднюю елку.

– А вы любитель метафор, Рембо… Фамилия влияет?

– Не идиотничайте, Сервас. Вам и впрямь не повезло: Жансан мог поджариться секундой раньше, и вы избежали бы комы.

– Или он вынес бы мне мозги.

– Считаете, кома вас изменила?

Туше́! Возможно, он недооценил Рембо.

– Все меняются, комиссар, с комой или без нее.

– У вас были галлюцинации? Видели покойных родителей, всякие странные вещи?

«Сволочь», – выругался про себя Мартен.

– Нет.

– Все осталось как было?

– А у вас, Рембо?

Тот молча покачал головой. Он привык к клиентам-хитрованам и не даст выбить себя из колеи.

«У меня тоже…» – подумал Сервас.

– Вы помните первую фразу, которую сказал Жансан, позвонив поздно вечером?

Сервас задумался.

– «Как поживает твое сердце?»

– Хорошо. Дальше.

– Он говорил о той ночи… На крыше вагона… Назвал ее про́клятой или что-то в этом роде…

– Продолжайте.

– Сказал, что из-за меня стал похож на… черт, не помню, имя ничего мне не говорит… И вид имеет соответствующий…

– Понятно.

– Сказал, что видел меня в Сент-Мартене.

– А что вы там делали?

– Приехал в мэрию. По поводу пропавшего мальчика…

– Розыском пропавшего ребенка занимается ваша бригада?

– Нет. Но и с Жансаном это никак не связано.

– Предположим. Как вы отреагировали?

– Спросил, чего он хочет.

– Что он ответил?

– Что хочет поговорить.

Рембо бросил на Серваса удивленный взгляд.

– Я спросил, о чем, – добавил Мартен, не дождавшись ответной реплики, хотя знал, что не должен облегчать инквизитору жизнь.

– А он?

– Сказал, что я сам знаю о чем.

– Это так?

– Нет.

– Ладно. Как протекал ваш диалог дальше?