Гайдзин

— Я хочу поехать, но… — Её голос осекся, и новый приступ рыданий сотряс её тело. — Доктор Хоуг, он… он поедет вместо меня, я действительно не чувствую себя достаточно… будет лучше…

— Но, Джейми, вы-то тоже поедете?

— Нет, сэр. Я получил распоряжения от миссис Тесс Струан; есть вещи, которыми мне предстоит заняться здесь.

— Господи, благослови мою душу. — Без особой настойчивости сэр Уильям постарался разубедить её, потом вздохнул. — Что ж, если таков совет доктора Хоуга, говорить больше не о чем, он семейный врач Струанов. — Он поднялся. Не скрывая облегчения, они поблагодарили его и направились к двери. — Одну минуту, доктор Хоуг, можно вас на два слова. — Он спрятал довольную усмешку, увидев, как побледнели Джейми и Скай, и произнес с нажимом, когда они задержались у дверей: — Всего доброго, Джейми, мистер Скай. Филип, вы можете идти.

Дверь закрылась. Хоуг чувствовал себя как кролик перед коброй.

— А теперь, доктор, спокойно расскажите мне всю правду: как она себя чувствует?

— Она чувствует себя прекрасно, на поверхности, сэр Уильям, — с готовностью заговорил Хоуг. — Это поверхностное исцеление. Что там в глубине, никто не знает. Это может продлиться дни, недели, год или больше — потом кошмар вернется. Что случится тогда… — Он пожал плечами.

— Вы увидитесь с Тесс Струан?

— Да, сразу же по приезде. — Хоуг ждал, дрожа всем телом. Он боялся расспросов, зная, что не выдержит и подведет всех.

С задумчивым видом сэр Уильям встал, налил в бокал виски и протянул ему. Напиток исчез.

— Вы теперь долго не вернетесь сюда, если вообще вернетесь. Мне нужно знать, это останется между нами, каковы, с медицинской точки зрения, шансы на то, что она носит ребенка Малкольма Струана?

Хоуг часто заморгал. Виски и неожиданная мягкость тона успокоили его и сбили с толку — он не ожидал вопросов на такую тему. Он ответил с полной искренностью:

— Разумеется, это в руках Божьих, сэр. Но Малкольм был здоров, и она тоже, оба они прекрасные люди, вот только жаль, оба родились под несчастливой звездой — это так печально. Я бы сказал, что шансы очень хорошие, поскольку это было не случайное влечение, их объятия, должно быть, были очень страстными, настолько близкими к истинной любви, насколько мне когда-либо приходилось видеть.

Сэр Уильям нахмурился.

— Хорошо. Когда вы увидитесь с Тесс Струан… я думаю, нашей миссис Струан не будет лишней никакая помощь. А?

— Вы можете быть уверены, что я вступлюсь за неё.

Сэр Уильям кивнул и опустил руку в ящик стола. Конверт был запечатан и адресован «Конфиденциально и совершенно секретно, лично в руки сэру Стэнсхоупу, губернатору Гонконга, от сэра Уильяма Айлсбери, посланника в Япониях».

— У меня есть к вам официальное поручение, тайное. Я хочу, чтобы вы лично доставили вот это губернатору, сразу же, как только прибудете.

Он надписал внизу «Доставлено лично доктором Хоугом» и решил воспользоваться доктором, едва только узнал, что Джейми не едет пакетботом; на борту «Гарцующего Облака» не было никого, кому он мог доверять.

— Письмо должно быть вручено лично ему, никому другому, никто не должен знать, что вы курьер Её Величества. Это ясно?

— Да, сэр, разумеется, сэр Уильям, — с гордостью ответил Хоуг. Сэр Уильям знал, что Хоуг сейчас податлив, как тесто, и он может вытянуть из него все, что ему только захочется знать. Кто затеял эту безумную выходку, что им понадобилось так далеко в море, почему они вообще сделали то, что сделали, и что же в действительности произошло в Канагаве. Он улыбнулся про себя, наслаждаясь своим превосходством, и по своим собственным причинам не стал задавать ни одного из этих вопросов.

— Желаю вам счастливого плавания, и я с нетерпением буду ждать встречи с вами в Гонконге.

— Благодарю вас, сэр.

Хоуг поспешно вышел, чувствуя себя на седьмом небе от счастья, что сумел выбраться отсюда, не поступившись честью. Джейми и Скай ждали его на Хай-стрит, снедаемые тревогой.

— Ничего, честное слово, — возбужденно заверил их Хоуг, — он просто хотел задать несколько чисто медицинских вопросов, частного характера.

— Вы уверены?

— Готов поклясться чем угодно и умереть на этом самом месте. Скорее, мы как раз успеем пропустить стаканчик перед службой. У меня до сих пор ноги как ватные. — Они с радостными лицами зашагали к клубу, не заметив сэра Уильяма, который наблюдал за ними из окна.

Интересно, насколько счастливыми были бы физиономии этих олухов, прочти они мое письмо к губернатору, сердито подумал он. Пусть не думают, что соскочили с крючка, мы все ещё болтаемся на нем. Словно один гроб имеет какое-то значение, когда весь мир разваливается, Россия опять балансирует на грани войны, Пруссия облизывает бакенбарды над вспоротым брюхом Центральной Европы, потом ещё эти французы с их драчливой, раздутой до небес гордостью, в нашей индийской и азиатских колониях неспокойно из-за этих недоумков в парламенте, а мы тут сидим и ждем, когда японцы вырежут нас под корень.

Внешне письмо было самым обычным. После расшифровки оно гласило: