Гайдзин

Это было вчера. Прошлую ночь и сегодняшний рассвет он провел в глубоких раздумьях, почти не прикасаясь к еде, почти без сна, ощущая в добавление ко всему пустоту своей постели и своей жизни — ячейка его сознания, куда он поместил Койко, протекала по всем швам, как и ячейка с Андзё, с Огамой и всеми остальными. Много раз на протяжении своего пути сюда из Киото он задумывался о чистом клинке, чистоте и покое смерти, минута, час и день, выбранные с богоподобным могуществом — ибо, выбирая время своей собственной смерти, человек уподобляется богам: из ничего в ничто. Конец скорби, которая, как острая шинковка, перетирает тебя в лепестки боли.

Так легко.

Первый луч солнца проник через ставни, коснувшись его короткого меча. Он лежал рядом с постелью подле его длинного меча, оба на тщательно рассчитанном расстоянии, позволявшем мгновенно схватить их; его ружье тоже лежало там, заряженное, то самое ружье, которому он дал имя Нори. Короткий меч был их родовой реликвией. Изготовленный мастером-кузнецом Масумарой, он некогда принадлежал сёгуну Торанаге. Ёси видел старые, потертые ножны и сквозь них, в своём сознании, совершенство клинка. Он протянул руку и погладил кожу, потом пальцы его перебрались выше, к рукоятке, и остановились на застежке, прикрепленной к ней. Его отец специально заставил своих мастеров по изготовлению мечей сделать её, прежде чем преподнес этот меч ему, со всей церемонией, в присутствии узкого круга доверенных вассалов. Ёси тогда было пятнадцать, и он убил своего первого противника, потерявшего разум ронина, который появился в окрестностях их родового замка Орлиное Гнездо.

— Это должно напоминать тебе о твоей клятве, сын мой, что ты будешь носить этот клинок с честью, что ты воспользуешься только им, чтобы свершить сеппуку, что ты свершишь сеппуку, только чтобы избежать пленения на поле боя или если это прикажет тебе сёгун и Совет старейшин единогласно подтвердит его приказ. Все другие причины недостаточны, пока сёгунат находится в опасности.

Ужасный приговор, подумал он и откинулся на подушку, отдавшись на мгновение чувству безопасности, которое испытывал сейчас в этой комнате высоко в своих покоях в замке. Когда-то он знал здесь столько наслаждения. Его взгляд вернулся к короткому мечу. Сегодня потребность воспользоваться им была очень велика. В своём воображении он репетировал этот акт столько раз, что теперь все прошло бы так гладко, стало бы такой милостью и освобождением. Скоро Андзё пришлет своих людей, чтобы арестовать меня, это и послужит мне извинением…

Его острый слух различил звук шагов. Группа воинов шла по коридору: шаг был размеренный и твердый. Руки подхватили оба меча, и он встал в оборонительно-наступательную стойку.

— Государь?

Ёси узнал голос Абэ. Это ещё не означало, что все в порядке: Абэ мог стоять там с ножом у горла или Абэ мог быть предателем — после Койко под подозрением был каждый.

— Что такое?

— Человек по имени Инэдзин умоляет принять его.

— Вы обыскали его?

— Очень серьезно.

Ёси воспользовался веревкой, которую давно протянул от тяжелой, укрепленной двери, чтобы можно было отодвигать засов, не двигаясь с места.

За дверью ждали Абэ, Инэдзин и четыре самурая. Он расслабил напряженные мышцы.

— Входи, Инэдзин. — Абэ и четыре его личных телохранителя двинулись было следом. — Это не нужно, но будьте поблизости.

Его главный шпион вошёл и закрыл за собой дверь. Он заметил устройство засова, но ничего не сказал по этому поводу и сел на колени в десяти шагах от Ёси.

— Ты нашел Кацумату?

— Он будет в Эдо не позже чем через три дня, государь. Первым местом, где он появится, будет дом Глицинии.

— Это прибежище скорпионов? — Ёси ещё не захлопнул ловушку, расставленную для мамы-сан Мэйкин, стремясь узнать подлинные размеры заговора против него, прежде чем отомстить, — месть лучше всего смаковать в спокойном состоянии духа. А он пока ещё не успокоился. — Мы смогли бы захватить его живым?

Инэдзин улыбнулся странной улыбкой.

— Я сомневаюсь в этом, но позвольте мне изложить все по-своему, государь. — Он поудобнее расположил ноющее колено. — Сначала о гайдзинах: произошло то, на что мы надеялись и чего добивались с самого начала. Шпион из числа гайдзинов предложил их военные планы за деньги.

Внимание Ёси обострилось до предела.

— Не подложные?

— Не знаю, господин, но мне шепнули, что они содержат передвижения войск и кораблей. Цена была скромной, но и в этом случае чиновник бакуфу не стал покупать сразу, а начал торговаться, и продавец испугался. Имея Андзё во главе… — Сухой, потрескавшийся рот искривился от отвращения при этом имени. — Он бака, недостоин! Если голова сгнила, что уж говорить о теле.

— Я согласен. Глупо.

Инэдзин кивнул.

— Они опять забыли Сунь-цзы, государь: «Остаться в неведении относительно состояния противника, пожалев расстаться с несколькими сотнями унций серебра, является верхом нечеловеческого отношения». По счастью, осведомитель шепнул об этом мне. — Инэдзин извлек из рукава свиток и положил его на стол. Ёси вздохнул, довольный.

— Со ка!