Галера для рабов

– Мы можем допустить все, что угодно, Роман Сергеевич, – перебил Желтухин. – Вплоть до привидений, обладающих богатырской силой, материальных мыслей и тому подобного. Но в данный момент мы говорим о тонком профессиональном чутье – она же интуиция и чувствительный собачий нюх. Не поверите, Роман Сергеевич, но многие считают меня хорошим полицейским.

– Поменьше бы еще воровали, – проворчал Бобрович.

– А вам я слова не давал. Из вышесказанного… – Желтухин вкрадчиво понизил голос, – мы начинаем с интересом поглядывать на присутствующих здесь дам. Блистательные вы наши созвездия. Вы обе находились рядом.

– Вы точно ку-ку, Желтухин, – постучала по черепу Маргарита Юрьевна. – По-вашему, я уволокла на палубу это дерево у подъезда? Или зашвырнула в каюту эту крашеную кикимору, словно она теннисный мячик? Я похожа на скрытого культуриста? Желтухин, может, вы опомнитесь, признаетесь, что это шутка?

– Вы точно, Желтухин, несете пургу, – удрученно покачала головой Евгения Дмитриевна. – Фантазия у вас разыгралась. Или белены объелись. Да, возможно, я должна была что-то услышать, находясь в каюте поблизости. Но я ничего НЕ СЛЫШАЛА, – она с нажимом произнесла два последних слова. – Возможно, я очень погрузилась в себя… Я очнулась, лишь когда Полина Викторовна стала стонать.

– А уж я-то как не слышала… – пробормотала блондинка, с нелюбовью глядя на Желтухина. – У этого парня точно воспаление фантазии. Между прочим, в тот момент, когда Евгения Дмитриевна всех призывала… – блондинка покраснела, – я сидела на унитазе в той самой девятой каюте…

– Гы-гы, – развеселился полковник. – Жуть какая.

– Да как вам не стыдно! – возмутилась блондинка.

– А он мужлан, вы забыли? – фыркнула Евгения Дмитриевна. – Не обращайте внимания, милочка.

– Бобрович, вы, кажется, расслабились? – внезапно повернул голову Желтухин и направил напряженнй взгляд в ответственного работника МЧС – тот посмеивался и непринужденно ковырял в носу. От неожиданности он вздрогнул и чуть не сломал палец. – Вы полагаете, я со всей серьезностью и принципиальностью наехал на прекрасных дам? Вы считаете, что если в тот самый драматичный момент вы находились метром дальше, то с вас и взятки гладки?

– Эй-эй, позвольте, – забормотал Бобрович. – Вы на что это тут намекаете?

– На вашу неплохую физическую форму, богатырь вы наш, – осклабился Желтухин. – Вам ничто не мешало принять участие в этом непотребстве, верно?

– Кстати, да, – опомнился полковник, раздосадованный, что эта мысль не ему пришла в голову.

– Вот это дело, – облегченно вздохнула блондинка.

– Может, хватит уже? – взбешенный Бобрович начал покрываться пятнами. – Ваша бурная фантазия, Желтухин, не знает границ. Сначала вы меня обвиняете в уничтожении целого города из-за какого-то олигарха, теперь я, оказывается, под подозрением в еще более жутких грехах…

– Заметка по ходу, вы позволите? – встрепенулся Вышинский. – Мне кажется, затопление Нового Крыма и способствование исчезновению Глуховца – вещи, несколько несовместимые. Тут уж надо выбрать что-то одно.

– Так выбирайте, наблюдательный вы наш, – засмеялся Желтухин. – Кто вам не дает? А что касается выдвинутых против вас обвинений, Дмитрий Валентинович, то это не я их выдвинул. Вам нечего сказать по поводу моей внезапной версии?

– Нет, я больше не могу это слушать… – вдруг слабым голосом сказал чиновник Аркадьев. И все взглянули на него. Он выглядел взъерошенным, взор затянулся тоскливой поволокой, он с усилием поднялся и поволокся к выходу. Плечи у чиновника поникли, он прогнулся, словно тащил на себе невидимый мешок картошки.

– Вы куда это намылились, Зиновий Филиппович? – вкрадчиво осведомился Костровой. – Вас кто-то отпускал?

– А разве я под подозрением? – сморщился Аркадьев. – Вы совсем сошли с ума, я больше не могу тут находиться, у меня раскалывается голова, я должен отдохнуть… – он остановился, посмотрел на всех убитым взглядом и проговорил: – Надеюсь, мы будем умирать не только мучительно, но и долго?

После этого он перевалился через порог, схватился за перила лестницы, чтобы не упасть. В кают-компании воцарилась угрюмая тишина. Было слышно, как постукивают зубы у кого-то из присутствующих. Поскрипывали ступени, по которым спускался Аркадьев. Он слез на палубу, поволокся, шаркая ногами, на левый борт. Его обуял кашель, потом все звуки затихли. Стояла гнетущая тишина, люди со страхом смотрели друг на друга.

– А чего это он сейчас сказал? – как-то тупо прошептала Евгения Дмитриевна.

– Боже, я ведь вам говорила… – с дрожью выговорила блондинка.

Побледнел и откинулся в кресле Зуев. Стиснул зубы Желтухин – ему все труднее становилось контролировать себя. Поднялся и начал вышагивать взад-вперед Вышинский. Окончательно скис Бобрович. Полковник Костровой недоверчиво уставился на дно пустого бокала, потом поднялся, доковылял до ближайшей бутылки.

– Остановитесь, полковник, – проворчал Желтухин. – Я тоже не дурак размяться алкоголем, но сейчас этого лучше не делать. Происходит какая-то чертовщина, лучше оставаться трезвым. Забудьте про спиртное.