Галиция против Новороссии

Подобные заявления носили характер публичных доносов и они были не единичными. «Лагерем народной измены» назвал русофилов видный украинский деятель Осип Назарук[116]

. Аналогичными были и заявления Мыколы Зализняка, действовавшего от имени украинских эсеров. «В Галиции организовало российское правительство за деньги целую партию запроданцев-москвофилов, которые должны были подготовить почву для его победы»

[117]

. Как уже отмечалось, доносами была переполнена украинофильская пресса. Отметим, что какие-либо данные о том, что царским правительством в Галиции целенаправленно создавалась шпионско-диверсионная сеть или что Санкт-Петербург сколько-нибудь серьезно финансировал русинское русофильское движение, отсутствуют. Похоже, что здесь мы опять имеем дело с тем же, с чем приходится сталкиваться в наши дни, когда любая политическая или общественная позиция, альтернативная радикально-националистической русофобской, вызывает со стороны националистов обвинение в работе «за московские деньги».

Характерно при этом, что достаточным основанием для подозрения в нелояльности, которое влекло за собой смертную казнь или заключение в концлагерь, что во многих случаях означало ту же смертную казнь, только растянутую во времени, был факт признания человеком своей русскости. То есть власти Австро-Венгрии организовали настоящий геноцид, уничтожая людей по национальному признаку. Это тем более очевидно, что тех же русинов, называвших себя украинцами, не только не трогали, но и всячески поддерживали. Правда, австрийские власти вынуждены были признать, что политическое украинство не пользуется поддержкой населения. «Украинофильское движение среди населения не имеет почвы – есть только вожди без партий», писал в августе 1914 года представитель австро-венгерского МИД при верховном главнокомандовании барон В. Гизль.

То есть с началом военных действий стало понятно, что ставка на украинофилов не только себя не оправдала, но привела к дестабилизации Галиции в самый неподходящий для австрийских властей момент, когда вечно пугавшая Вену потенциальная угроза аннексии края Россией впервые приобрела четкие очертания. Вот как описывает Ю. Яворский последовавшую реакцию австро-венгерских властей: