Галиция против Новороссии

«…Весь ужасъ и мученiя, перенесенныя русскимъ населенiемъ въ Австро-Венгрiи, главнымъ образомъ, на первыхъ порахъ войны, т. е. до момента вытѣcненiя русской армiей австро-мадьярскихъ войскъ за Дунаецъ и по ту сторону Карпатскаго хребта, не имѣли предѣла: это была сплошная полоса неразборчиваго въ средствахъ, безсистемнаго террора, черезъ которую прошло поголовно все pycское населенiе Прикарпатья.

Черная гроза военнаго и административнаго австро-мадьярскаго террора, клокотавшая надъ русскимъ населенiемъ въ Галичинѣ, Буковинѣ и Угорской Руси въ этоть первый перiодъ войны, была настолько свирепа, что вполнѣ подтвердила то мнѣнiе, какое постепенно стало утверждаться за испытавшими первые ея приступы, a затѣм очутившимися въ концентрацiонныхъ лагеряхь въ глубинѣ Австрии, какъ о болѣе счастливыхъ.

Слишкомъ велики и безконечно жестоки были страданiя карпато-россовъ въ этотъ первый пepiодъ войны на ихъ же прадѣдовской землѣ, у нихъ же дома. На нихъ мы должны остановиться ближе. Это тѣмъ болѣе необходимо, что съ каждым годомъ, отдѣляющимъ наши дни оть того жестокаго въ исторiи русскаго народа времени, память о немъ начинаетъ тускнѣть и затираться въ народномъ сознанiи.

А кь тому же, въ то время какъ о ужасахъ концентрацiонныхъ лагерей писалось сравнительно много въ началѣ войны въ русской, швейцарской, итальянской, французской и даже нѣмецкой (coцiалистической) печати, а послѣ войны появились болѣе или менѣе обстоятельныя свѣдѣнiя въ галицко-русскихъ и американскихъ печатныхъ изданiяхь, – о австро-мадьярскихъ звѣрствахъ надъ неповиннымъ ни въ чемъ pycскимъ населенiемъ, находившимся подъ властью Австрiи, совершаемыхъ на мѣстахъ, писалось очень мало и къ тому же случайно, отрывочно, а главное – противоречиво. Всѣ тѣ случайныя свѣдѣнiя объ этомъ жестокомъ перiодѣ, какiя попадали въ печать, не могли претендовать на полноту и элементарную безпристрастность именно потому, что были современными и писались въ исключитительно болѣзненныхъ общественныхъ условiяхъ, въ обстановкѣ непосредственнаго военнаго фронта. Современныя газеты сплошь и рядомъ пестрѣли по поводу каждаго отдѣльнаго случая этой разнузданной расправы свѣдѣнiями беззастѣнчиво тенденцiознаго характера. Этой преступной крайностью грѣшила, за рѣдкими исключенiями особенно галицкая польская и „украинская» печать. Въ ней вы напрасно будете искать выраженiя хотя бы косвеннаго порицанiя массовымъ явленiямъ безцеремонной и безпощадной, безъ суда и безъ слѣдствiя, кровавой казни нашихъ крестьянъ за то только, что они имѣли несчасгье быть застигнутыми мадьярскимъ или нѣмецкимъ (австрiйскимъ) полевымъ патрулемъ въ полѣ или въ лѣсу и при допросѣ офицера-мадьяра или нѣмца, непонимавшаго совершенно pycскаго языка, пролепетали фатальную фразу, что они всего только «бѣдные руссины»! А что пocлѣ этого говорить о такихъ случаяхъ, когда передъ подобными «судьями», по доносу въ большинствѣ случаевъ жалкаго „людця»-мазепинца, цѣлыя села обвинялись въ открытомъ «pyccофильствѣ»? He рѣдко кончались они несколькими разстрѣлами, а въ лучшемъ случаѣ сожженiемъ села. Широкая публика объ этомъ не могла знать подробно въ тѣ знойные дни всеобщаго военнаго угара, а еще меньше она знаетъ сейчасъ».